Весенний Маскарад

Звонок звонил пять раз, шесть, семь. Господин и госпожа Итчи не вставали. Эллен стало не по себе. Будто тот стакан воды, который она собиралась выпить, вылили ей за воротник. На негнущихся ногах она направилась к телефону.

«Это меня…» — билась в ней одна мысль, вместе с бешено отбивающим чечётку сердцем.

Но когда она взяла трубку, на неё напало состояние спокойствия, расслабленности. Будто она поступила совершенно правильно, выполнила свой долг с чистой совестью.

— Алло… — прохрипела она. Голос её был хриплым спросонья, и она боялась разбудить родителей кузины.

— Пыталась от меня скрыться, верно? — всё тот же насмешливый Голос.

— А ты… не вовремя. Опоздал сегодня, — сразу нашлась Эллен.

— Прости за столь вопиющую непунктуальность, — с пафосной иронией заявил Голос. — Ну, что ты теперь думаешь? Интересно тебя послушать.

— Я тебе не скажу, что я думаю, — уклончиво ответила девушка.

«Какое странное чувство. Я будто ждала этого звонка, и… этот его голос… почему мне так приятно его слышать, почему мне так приятно, когда он со мною говорит? Это бред!»

— Можешь и не говорить. Ты напугана. Признаюсь, я вчера переборщил. Но ты должна была убедиться в моей сущности и природе. А также в том, что стоит мне только захотеть — и я до тебя доберусь.

— Почему же не добираешься? — спросила Эллен.

— Это прозвучало как заигрывание? — поинтересовался Голос.

— Я тебя не боюсь. И если ты мне покажешься, я совсем не против.

— Показался же я тебе вчера. И вот результат — ты начала меня избегать, прятаться в домах, где много людей. Но люди тебя не спасут — они крепко спят. Даже если ты закричишь — не услышат и не проснутся.

— Вчера ты не совсем мне показался. Я хочу ещё раз тебя увидеть, — проговорила Эллен, сбивчиво дыша.

«Зачем я это сказала?! Что со мной?! Я с ума сошла!»

— И я вовсе не… прячусь. Я хотела проверить, кто ты. Всё это необычно. Я думаю, что ты не человек. И ты… ты мне интересен, вот! — проговорила она на одном дыхании, не дождавшись, пока Голос что-нибудь скажет.

Она готова была вырвать себе язык. Настолько она сейчас запуталась!

— Ясно, что ты не боишься. Ты каждый раз берёшь трубку, хотя имеешь выбор не взять. Ты идёшь навстречу Кошмару, идёшь всё глубже и глубже во Тьму, и скоро вернуться не сможешь уже. Ты идёшь навстречу Хаосу, Эллен.

— Хаос уже не так меня пугает… если у Хаоса такой Голос, как у тебя, то… то бояться там нечего.

— Когда-нибудь, возможно, я покажу тебе, что значит Хаос, — задумчиво произнёс Голос. И спросил: — Так ты говоришь, что хочешь видеть меня, хочешь, чтобы я пришёл?

— Да, — выдавила из себя Эллен.

— Тогда ты должна кое-что сделать для меня.

— Что именно? — она поняла, что её раскручивают на какую-то сделку, и уже пожелала о своём опрометчивом согласии.

Однако просьба оказалась совсем необычной и, как ни странно, невинной:

— Не уничтожай больше паутину на карнизе. И никогда, больше никогда не убивай пауков, даже если они будут ползать по тебе.

— Э… Так ты что, из общества по защите насекомых? — Эллен нашла в себе силы сыронизировать.

— Пауки — это не насекомые, Эллен. Пауки — это такие членистоногие. Вдумайся в это слово — членистоногие. О чём оно тебе говорит?

— Их ноги состоят из сегментов… из маленьких члеников.

— Именно. Благодаря этому ноги их очень гибкие, и могут направить в разные стороны, куда паук пожелает. Паук всегда имеет выбор, куда ему отправиться. В этом ведь вся соль. Выбор Пути, Выбор Дороги. Совсем в разные стороны паук может пойти. Вперёд, назад, влево, вправо, а благодаря паутине — по диагонали, вверх и вниз.

— Да. Чрезвычайно приспособляющееся ко всему существо.

— Будь тоже членистоногой, Эллен. У тебя тоже есть право выбирать. Всегда.

— Ты что, назвал меня паучихой? Ну спасибо, — хихикнула Эллен.

Она почувствовала, что ей совсем легко и хорошо на душе.

— Ты услышишь мой голос завтра, — пообещал он.

Это было последнее, что он сказал.

«Ха! Кажется, он любит пауков. Может, он энтомолог какой-нибудь?» — подумала Эллен. Ей стало приятно и уютно вдруг, она потянулась. Затем она вернулась в постель и стала засыпать. Сквозь полуприкрытые веки она наблюдала, как тьма в комнате сгущается, подступает к ней ближе, поглощает её. И Эллен мягко тонула в этой Тьме, погружаясь в крепкий блаженный сон. В самый последний момент перед засыпанием ей вдруг показалось, что кто-то слегка коснулся её волос и медленно провёл по голове, но Эллен и в голову не пришло вскакивать и истерически визжать. Наоборот, она с умилением улыбнулась. Рука, которая до неё дотронулась, принадлежала ребёнку. Эллен вспомнился мальчик на качелях во дворе.

* * *