Весенний детектив

– Адвокат потребовала, – вздохнул Макс, – дескать, она нам не доверяет, хочет, чтобы ее подопечного обследовала специалист, которая работает с экстрасенсами и им подобными, психологиня из какого-то НИИ, где изучают шаманов. Между прочим, сия Мария Петровна – частый гость в СИЗО, она еще занимается психологией заключенных, ее просят помочь, когда у кого-то проблемы случаются. Знаешь, почему в последнее время в нашей системе психологи расплодились? У одного высокого, недавно назначенного, нашего начальника, не станем его имя всуе поминать, жена в вузе душекопателей учит. Вот она своих в СИЗО и пристраивает, материал они там для диссертаций собирают. Эта Мария Петровна – ее любимая аспирантка.

– Фамилия специалиста случайно не Голубева? – напрягся я.

– Откуда знаешь? – удивился Макс.

– Мы сидели рядом в очереди, это та самая милая девушка, о которой тебе сказал по телефону, – протянул я. – А раньше Зуев букву упоминал?

– Нет, – уточнил Макс, – сказал, что по приезде в Москву стал лучше видеть убитую. Похоже, мне придется везти его в Болотное. Вот будет номер, если он действительно на могилу укажет!

– А что Павел хочет за свою помощь родственникам? – заинтересовался я. – Наверное, выйти пораньше на свободу?

– Не угадал, – вздохнул Воронов, – ему вообще ничего не надо. Говорит: «Испытываю жалость к мужьям и родителям убитых, желаю использовать полученный внезапно дар во благо людям. Бесплатно».

– Ангел с крыльями, – пробормотал я. – Полагаю, кто-то ему подсказал про шрам.

Макс открыл ноутбук.

– Зуев ни с кем, кроме своего адвоката Елены Князевой, не общался. Кстати, юрист единственный человек, который ему писала на зону и приезжала на свидания.

– Думаешь, их связывают особые отношения? – насторожился я.

– Не похоже, – возразил Макс. – В переписке ничего личного. Общались исключительно на темы его проблем, связанных с заключением, и досрочного освобождения. Из того, что хоть как-то намекает на неформальные отношения, – привоз Князевой заключенному шоколадки и пачки сигарет. Вообще-то подобное запрещено, но на такое нарушение сквозь пальцы смотрят, все законники своих клиентов во время свиданий подкармливают.

– Не верю я в людей, способных видеть под землей, – отрезал я. – Кто-то ему сумел передать сообщение о шраме.

– Невозможно, – вздохнул Воронов. – Я просмотрел все видеозаписи их бесед с Князевой. Исключительно рабочие моменты, ну, разве что она у него спрашивала, какая одежда нужна, лекарства. Но у Зуева близких родственников нет, посылок он не получает, в подобном случае защитники всегда спрашивают о медикаментах и шмотках.

– И адвокатесса ему привозила необходимое? – сделал я стойку.

– Нет, – безнадежно произнес Макс.

– Уверен: ему сообщили про монастырь и про то, где зарыты туфли, – не сдавался я. – Ты не думал о продажной охране? Зуев был очень богат, похоже, не все его деньги конфискованы, часть где-то спрятана. Откуда у Павла адвокат?

– Дорогого юриста оплатила мать мужчины, она умерла вскоре после суда над сыном, – пояснил друг.

– Про обувь Галины мерзавец узнал еще на зоне, а про букву – в Москве, иначе бы он раньше о шраме заговорил, – уперся я. – Кто к нему приходил до тебя? Защитник?

– Нет, ее пока не было, психолог с ним беседовала.

– Давай посмотрим видеозапись их беседы, – предложил я.

Макс пожал плечами.

– Нет проблем, сейчас включу, но ты там ничего не увидишь, я «кино» вдоль и поперек изучил. Голубева ему всякие тесты давала.

– Включай, – приказал я, – я в свое время начитался произведений классиков психологии, увлекался этой наукой, кое-что в голове осело.

Через двадцать минут я воскликнул:

– Стоп! Видишь?

– Что? – не понял Макс.

– Прокрути немного назад и внимательно слушай, – велел я.

Друг покорно нажал на мышку, из ноутбука понесся приятный голос Маши:

– Отлично. Теперь тест на ассоциации. Он очень простой: я называю существительное, допустим черт, а вам необходимо найти к нему логическую пару – ангел-дьявол. Понятно?

Зуев кивнул.

– Прекрасно, начали. Смерть.

– Рождение.

– Женщина.

– Мужчина.

– Овощ.

– Фрукт.

– Еда.

– Питье.

– Мертвец.

– Могила.

– Убийца.

– Жертва.

– Суд.

– Присяжные.

– Труп.

– Гроб.

– Цифра.

– Буква.

– Отлично! – воскликнула Маша. – Переходим к тесту на личностные оценки. Кстати, удовлетворите мое женское любопытство, почему не сделали себе татуировку? Не хотите быть как все заключенные?

– На зоне запрещено набивать тату, и мне не нравятся картинки на теле, – спокойно ответил Зуев. – Один раз разукрасишься – всю жизнь потом таким ходить, захочешь свести – след останется. Это не для меня.

– Да, – согласилась Маша, – вы совершенно правы.

– Стоп, – снова скомандовал я. – Прозвучало слово «татуировка».

– Но ведь не шрам, – возразил Макс.

– Верно, но послушай еще раз текст, в нем были существительные «женщина», «мертвец», «могила», «убийца», «жертва», «суд», «труп», а на слово «буква» Маша произнесла: «Отлично». А теперь внимательно глянь сюда, следи за ее руками.

Я быстро постучал пальцами по экрану.

– Ешкин кот! – подпрыгнул Воронов. – Мне б и в голову не пришло на это глянуть! Как ты догадался?