Весенние ласточки

Боясь, что они встретят кого-нибудь из сослуживцев и тот увяжется за ними, Жак повел девушек в ближайшее приличное кафе.

Прошли в зал. Жаклина с подругой сели на диван. Жак заказал всем по стакану черного кофе и по рюмке коньяку. Он был в ударе и рассказывал о разных смешных случаях на работе. Спутница Жаклины — Сюзанна — не отличалась красотой, но она смеялась по любому поводу и без умолку болтала. Жак не хотел, чтобы она подумала, будто он пригласил их ради нее, и поэтому нарочито обращался только к Жаклине, расспрашивал ее, сперва осторожно, а потом все более настойчиво…

Жаклина приехала в Париж полгода назад по совету своей подруги, которая уверяла, что здесь ей будет легче жить, чем в провинции. Ее отец работал докером в Бордо. У нее два брата и сестра одиннадцати лет. Конечно, в «Лютеции» служить нелегко, зарабатывает она мало и очень устает от беготни по лестницам, но все же она может хоть немного помогать семье…

Все, что рассказала Жаклина, понравилось Жаку, подтвердило то хорошее впечатление, которое она сразу произвела на него. Но в то же время в нем проснулась какая-то робость. По природе Жак был застенчив. Он был красивый парень и нравился женщинам, но все его любовные похождения в столице до сих пор ограничивались легким ухаживанием. Сейчас ему страстно захотелось завести настоящую, преданную ему подружку. О женитьбе, естественно, он и не помышлял, так как жизнь его только начиналась, обещая радости и удовольствия.

— Слушай, — внезапно сказала Жаклина, — ты нас надул, скоро уже одиннадцать.

Девушки встали одновременно и, пока Жак расплачивался с официантом, подмазали губы и попудрились перед зеркалом.

— Ну, я с вами прощаюсь, — сказала Сюзанна, когда они вышли из кафе.

Положение складывалось благоприятно, и Жак, набравшись храбрости, предложил:

— Можно тебя проводить?

— До метро, и не дальше.

— Но мы уже у самого метро!

— В таком случае прощай.

— Жаклина, послушай…

Она бросила на него пытливый взгляд.

— А мне казалось, тебе некогда.

— Может быть, нам еще немножко пройтись?

— Ладно, но только до следующей станции.

По дороге Жак рассказывал ей о своих товарищах по работе, о том, что его устроил в ресторан заведующий винным погребом Брисак.

— А ведь он порядочная дрянь, — заметила Жаклина.

Так, болтая, они пересекли бульвар Сен-Жермэн и к полуночи оказались на мосту Ар. Облокотившись на балюстраду, они молча смотрели на величественные очертания Ситэ. Разноцветные огни отражались в сонной воде Сены. Жаку хотелось поцеловать Жаклину. Но он не знал, с чего начать, обнять ли ее за талию или взять за руку, и ограничился тем, что ближе пододвинулся к ней.

— Мне пора домой, — сказала Жаклина, отодвигаясь.

Жак, мрачный и расстроенный, довел Жаклину до гостиницы, где она жила.

Гостиница имела приличный вид, но находилась она на одной из узких подозрительных уличек, ведущих к рынку.

— Ну вот ты и дома, Жаклина.

— Спасибо. Мне было бы страшно так поздно возвращаться одной.

Она протянула ему руку и исчезла за дверью гостиницы.

«До чего же глупо я себя вел», — думал Жак на обратном пути. Вокруг него крестьяне складывали на тротуар и на мостовую горы овощей. В освещенных лавках виднелись наваленные мясные туши и ящики с фруктами. Рыночные носильщики с тележками кидались к каждому вновь прибывшему… Бродяга собирал разбросанные по мостовой капустные листья. Декольтированные женщины и подвыпившие кутилы, пошатываясь, выходили из машины американской марки.

Как и каждую ночь, на гигантский рынок оптом прибывал суточный рацион Парижа, и каждое утро здесь среди толпы покупателей можно было встретить хозяйственника ресторана «Лютеция»; он приезжал сюда с двумя грузовичками, чтобы закупить провизию для своих тысячи с лишним посетителей и трехсот служащих.

II

Жак Одебер встал на цыпочки, пытаясь увидеть поверх занавесок, что происходит в задней комнате кафе. За те четверть часа, пока он прохаживался по тротуару, в кафе вошли только пожилая дама и вслед за ней двое молодых людей. Дама, возможно, тут служит, у нее такой вид, словно она возвращается в привычное место, а парни, по-видимому, просто решили выпить по стаканчику. Но в самом кафе посетителей не было видно. Один только хозяин, сидя за стойкой, спокойно читал газету.

Жаку не хотелось привлекать к себе внимание, и он пошел дальше. Он встретил торопившуюся куда-то молодую женщину с кожаным портфелем под мышкой. Обернувшись, Жак увидел, что она вошла в кафе. Он снова вынул из кармана плаща смятую бумажку и перечитал ее на ходу. Это именно тот адрес. На приглашении написано: «начало в двадцать часов тридцать минут», и цифра подчеркнута. Сейчас уже без четверти девять. В половине десятого Жаклина, как всегда, выйдет из «Лютеции»…