Весенней осенью из лета

— Ладно, проехали. Но в следующий раз будь внимательнее, аккуратнее. Я же не могу каждый день на тебя тратить по 200 гривен.

— Я постараюсь, – мальчик обнял маму, прижавшись лицом к животу.

— Договорились, а теперь уроки! А мне еще молнию нужно будет починить, если получится. А если нет, придется нести в мастерскую.

Написав письмо в две строчки и отправив адресату, Елена помогла подруге высушить волосы феном. Даже без разрекламированных средств для увеличения объема, прическа получилась пышной. У Станиславы были нормальные волосы, вот только она редко предоставляла окружающим возможность увидеть это.

— Стаська, тебе срочно нужно перекраситься. Как купишь краску, зови меня. Я сделаю из тебя конфетку!

— Не до краски мне, Лен. Завтра надо ботинки своему школьнику купить, зима ведь не за горами. Вон, какой снег повалил, а Степке обуть нечего. Да и зачем красить волосы? Зимой под шапкой все равно не видно.

— Здрасти, моя радость! А перед Глебом ты тоже в шапке ходишь? Мужики любят глазами. Глазами! А что твой Глеб видит? Неухоженную домохозяйку?

Антошка, сидя на диване, перестал кусать резиновую мышку. Вся распашонка была мокрая от обильного слюноотделения. У него резались зубки, и ему не терпелось их обо что-то почесать. Но, заметив некое волнение, исходящее от мамы, он остановился. Малыш словно ожидал, что же она ответит.

— Глеб любит меня такой, какая я есть. И мне не нужно стараться сделать себя привлекательнее. Главное красивый внутренний мир, душа человека, умение быть хозяйкой, в конце концов, а не фальшивая, но красивая оболочка.

Станислава немного разозлилась. Но, сдерживая эмоции, все-таки попыталась сделать вид, что слова подруги её не очень-то и волнуют. А где-то глубоко как будто что-то ёкнуло. Обида от прямолинейности или жалость к себе самой? – она и сама не понимала.

— Ох, Стаська! А давай я тебе глаза накрашу красиво?! И увидишь, каким взглядом одарит тебя муженек! А если ты еще и халат этот снимешь, сменив его хотя бы на бриджи и топик, так будет вообще здорово!

Елена могла уговорить кого угодно. Она была открытой и доброжелательной натурой, и эти качества больше всего в ней нравились Станиславе. Но порой надмерная правдивость с уст подруги звучала, как смертельный приговор. И опасаясь намеков на то, что Глеб может заинтересоваться другой, Станислава разрешила испробовать на себе самый экстравагантный арабский макияж.

— И это все, что у тебя есть из косметики? Зая, разве можно так себя не любить, что даже не позволить себе купить нормальную помаду?  У этой срок годности истек в прошлом году.

— А мне нравится, как она смотрится на губах. Ты кстати глаза собиралась мне накрасить, а не губы. Так что оставь в покое мою помаду. Отдай, – и Станислава потянулась рукой, чтобы положить помаду на место в косметичку.

— О Боже, здесь еще и спичка! Какая же ты экономная, а я и не знала, что все настолько запущено. Выброси её в мусор, и купи новую! – Елена отложила затертый тюбик с остатками помады в сторону.

— У меня еще блеск для губ есть, и карандаш почти новенький. Мне его мама подарила в прошлом году на 8 марта!

— А карандаш хороший. О! И теней у тебя две коробочки! Как раз и цвета яркие есть. Только кисточки нормальной нет.

— Какая есть, такой и крась.

— Ну что же, приступим!

Первым делом она попыталась нанести на внутренний уголок верхнего века подруги серые тени. Они осыпались, оставляя блестящие точки, но это не останавливало напористую Елену, желающую и потренироваться  с новым видом макияжа глаз, и за одно повлиять на подругу, приобщив её к ежедневному уходу за лицом. К внешнему веку она нанесла темные фиолетовые тени, а посредине яркие зеленые, отливающие металлическим блеском. По контуру нижних век жирной полоской провела голубую подводку, и накрасила ресницы полусухой от старости тушью. Но то ли из-за отсутствия специальных кисточек, то ли из-за неудачного подбора цветов или даже фирмы производителя самой косметики – макияж оказался жалким подобием того, что было на картинках.

— Всё? Можно в зеркало глянуть?

— Подожди, надо припудрить носик и губки подрисовать для полной картины.

Тук, тук, тук-тук, тук.

— Это Глеб, – вскочила Станислава. – Губки красить уже некогда.

Елена все еще смотрела на плоды своих стараний, размышляя «что же я сделала не так».

— Ну, я пойду. Засиделась я у тебя. Мои там уже наверно заждались. И не забудь о халате, – она подмигнула, поправляя большую грудь, спрятанную за красивой кофточкой.

— О, Господи, что ты со мной сделала? Я похожа на тропического попугая, – ужаснулась Станислава своему отражению в зеркале.

— Ничего подобного. Если тебе еще цвет лица выровнять, щеки нарумянить, губы накрасить, прическу сделать и одеться подобающе – было бы чудесно! А если набор кисточек купить, так ты была бы краше моделей с глянцевых журналов,  – ответила Елена, обуваясь у порога, в то время как Станислава открывала дверь.

— А что это с твоими глазами? Что за боевой раскрас свирепой амазонки? – сходу возмутился муж, лишь искоса взглянув на спешащую домой гостью.