Веселое горе — любовь.

ЦЕНА ПЕНИЦИЛЛИНА

Аркашка Ветошкин всю жизнь воевал с Колькой Три Глаза. С Чебыкиным.

А как можно с ним мирно жить? Всегда Колька глазами шарит, где не надо.

Скажем, купил ты новую голубку, подержал ее, и вот — тихонько выпустил на крышу. А Чебыкин уже все это видит, торчит у твоего двора. И только-только дашь волю птице, как Три Глаза уже швыряет в небо голубей, и твоя чайка или плекая — у Кольки. Как там и родилась.

И все же в одном деле Чебыкину здорово не везло. Ничего он не мог поделать с Аркашкой.

Чтоб сразу понять, о чем речь, давайте заглянем к Аркашке в голубятню. Она приткнулась к сеням. Кто там?

Ну, конечно — обычные мальчишечьи птицы. Вот старый кривой Жук, повыше — пара желтых гонных. Не чисто-желтых, — с помарками. Пятьдесят копеек пара.

А еще выше... Что это?! Вот так да! Не может быть!

Когда вы отдышитесь от удивления и зависти, можете разглядеть голубей как следует.

Сидят в гнезде кроваво-красные птицы, с клювами, как спичечные головки, с бантиками на груди. Фигурки у них — будто из красного дерева выточены.

Аркашке бантовых отец привез еще в прошлом году, на именины. Говорил: чистые бразильские почтари. Вот тебе и мальчишечья голубятня!

Три Глаза, когда узнал об этом, усмехнулся, сказал презрительно:

— Обуем в лапти.

Это значило: «Никуда им от меня не уйти!».

Только на этот раз Чебыкин здорово засекся. Сколько он ни подкидывал своих птиц, красные маленькие голуби даже не сходили с круга.

Однажды Три Глаза совершенно оскандалился. Заметив, что Аркашка поднял красных на крыло, Колька выхватил из своей голубятни черную молоденькую птицу и, перебежав переулок, метнул ее в воздух.

Испуганный Ветошкин сразу дал осадку, выкинув на крышу кривого Жука, и чебыкинская голубчешка, вместе с красными, преспокойно опустилась в Аркашкин двор.

Онемевший от такой неожиданности Три Глаза крутился возле забора, заглядывал в щелки, тяжело дышал. Потом не выдержал и стал кричать через калитку разные угрозы и выражения.

Он обзывал Аркашку «папин дитя», сулился переловить у него всех голубей и даже наломать бока кое-кому, если ему не отдадут черной голубки.

Удивленный Аркашка вышел на улицу и, глядя снизу вверх на высокого Кольку, поинтересовался:

— За что ж ты меня бить будешь, Колька Три Глаза? Ведь мы с тобой ловимся.

— Ну, что ж, что — ловимся? Мне, может, эта голубчешка самому нужна.

Сраженный этим железным доводом, Аркашка несколько секунд молчал, но потом обрадованно поднял глаза:

— А помнишь, ты у меня плеких ловил, и сизых ловил. И не отдавал никогда.

— Ну, ладно, — с угрозой отозвался Колька, — не пожалей потом.

Три Глаза шмыгнул носом, подтянул потертые штаны и ушел.

Аркашке казалось, что вся его длинная сгорбленная фигура выражала смятение и горе. И маленькому мальчишке на мгновенье даже стало жалко Кольку Три Глаза, у которого нет отца, нет денег и хороших штанов.

«Отдать, что ли? — думал Аркашка. — Может, у нее в гнезде яйца положены?»

Но Три Глаза ушел, и Аркашка, облегченно вздохнув, возвратился во двор.

Конечно, голубке — гривенник цена, и не в деньгах дело. Но теперь везде можно говорить, что он здорово наставил нос Кольке Три Глаза. Так ему и надо!

Но Три Глаза тоже не мог забыть этого позора. И он решил совсем испортить жизнь своему врагу.

Как только Аркашка выпускал птиц на крышу, Три Глаза начинал свистеть и кричать, кидал в голубей палками. Он даже нарисовал углем на Аркашкиной калитке кривого черного голубя, из которого сыпался песок, и, чтоб никто не ошибся, написал рядом: «Жук гражданина А. Ветошкина».

Аркашка терпел-терпел, а потом пошел к Колькиной матери и попросил, чтоб она уняла сына.

Узнав об этом, Три Глаза ехидно рассмеялся и немедленно подбросил Аркашке на крышу своего старого бурого кота. А когда кот сбежал, Три Глаза добыл дохлую ворону и привязал ее ночью к дымовой трубе.

Юнги, которым Аркашка рассказал обо всем, не смогли прийти к единому решению. Большинство было за то, чтобы немедленно вздуть Кольку Три Глаза. Но Пашка Ким и другие старшеклассники сначала советовали поговорить с Колькиной матерью. А потом, если не повлияет, так и быть — пойти на эту крайнюю меру.

— Ничего из этого не получится, — со вздохом сказал Аркашка. — Не слушает он свою мать нисколечко. А отца у него нет.

— Ну вот, видите, — отозвался Пашка, — человек за Родину погиб, а вы его сына лупить хотите. Нехорошо же.

Все сошлись на том, что действительно — нехорошо. Но никаких других мер не придумали.

А Три Глаза, видя, что ему никто не препятствует, разошелся еще больше. Не очень хитрый на выдумку, он поймал возле базара грязного и кроткого пса, привязал ему к хвосту пустые консервные банки и перед самым утром усадил Аркашке на крышу.

Смирная дворняга выла и гремела банками до тех пор, пока ее не сняли. Три Глаза на другой стороне переулка ходил, посмеиваясь и подмигивая.

Тогда юнги решили немножко вздуть Кольку Три Глаза.

Но этому помешало совершенно неожиданное обстоятельство. Колька Три Глаза исчез. Он как сквозь землю провалился, — и разведка донесла, что он уже второй день не приходит в школу.