Весь Валентин Пикуль в одном томе

— Чтобы поберечь здоровье. В них меньше никотина. Дыбенко через весь стол прикурил от зажигалки Довконта.

— Надо бы и мне, — сказал, — тоже о здоровье подумать…

Он резко повернулся к соперникам-адмиралам:

— Непенин — дела сдать! Максимов — дела принять!

Непенин подошел к нему со словами:

— Судя по хамству, с каким вы себя ведете, я имею честь наблюдать самого господина Дыбенко?

— Угадали. Но я — не хам. Я просто искренен…

Непенин отвернулся от матроса к Максимову.

— Меня не так-то легко свалить. Вот вам — читайте…

Максимов прочел и передал бумагу Дыбенко. Временное правительство предотвратило удар по Непенину — Гучков, на правах военного и морского министра, забирал комфлота к себе в канцелярию на должность помощника своего по морделам.

— Чисто сделано, — не удивился Дыбенко…

Временные правители гасили пожары на Балтике: увещевать Кронштадт ездил сам Гучков. Ревелем занимался Керенский, а теперь в Гельсингфорсе ждали двух делегатов сразу: кадета Родичева — от Думы и меньшевика Скобелева — от Совета. Офицеры ждали приезда их с нетерпением. Кому не втолкует кадет, того проймет до печенок социал-демократ. Убитых уже не вернешь, но взаперти под караулом еще сидели многие. Поезд с делегатами опаздывал. Флотская типография тысячами выпускала на эскадру стенограммы телеграфных переговоров матросов с Керенским. Офицерам было заявлено, что желательно видеть их на демонстрации с красными бантиками. Многие из них влились в манифестации. Одни — душевно, желая понять и осмыслить. Другие — из трусости, внутренне негодуя. Началось расслоение кают-компаний, и кадровые «спецаки» вдруг заговорили о политике, о тезисах, о партийных платформах. Было непривычно слышать от почтенных каперангов (даже резало слух), когда они заявляли о своей принадлежности к эсерам:

— Так уж случилось. Давно эсер. Немало рационального… Теперь все ждали, что будет с Максимовым.

— Провалится, — говорили. — Разве можно на такие посты выбирать? Это сдуру ведь… пьяные все были!

— Говорят и хуже, будто на митинг затесались тогда германские агенты, одетые как матросы. За Максимова горло и драли!..

Наконец приехали в Гельсингфорс депутаты от столицы, чтобы утихомирить балтийские страсти. Офицеры с надеждой взирали на Родичева — тверской помещик, голова ясная, этот матросам салазки загнет. Но помощь к ним пришла неожиданно от… Совета: меньшевик Скобелев дал приказ, на какой не мог решиться сам Непенин:

— Матросов не распускать — пусть сидят на кораблях. И впредь до особого распоряжения никого на берег не увольнять.

«Вот — умно!» — записал в дневнике Ренгартен кратенько…

Последним убили командира эсминца «Меткий» старлейта фон Витта. За что убили? Никто не знал. Но стали арестовывать офицеров и на «Кречете». Когда их уводили, они держались хорошо:

— Мы надеемся, что последние. Скоро все образумится…

Максимов издал свой первый приказ. Осадное положение отменить. Орудия с улиц убрать. Стеньговые флаги спустить. Арестованных восстановить в прежних обязанностях. Приступить к обыденной службе. «Император Павел I», который вчера и начал восстание, вдруг заартачился, стал «писать» по эскадре, что прежние приказы Непенина были вполне разумны и впредь только Непенину павловцы и будут подчиняться… Непенин с улыбкой сказал Максимову:

— Андрей Семеныч, давайте я подпишу ваш приказ.

Подписались оба.

В середине дня Непенин собрался уходить. Надел шинель, обвязал шею легким белоснежным кашне. Долго ерзал в коридоре, натискивая на ботинки галоши.

— Лейтенант Бенклевский, сопроводите меня до вокзала…

Вместе с дежурным по штабу лейтенантом он пошел пешком. Снег хрустел под ногами. Светило солнце. Слегка подмораживало.

— Скоро весна, — со вздохом сказал Бенклевский.

— Будет и весна, — неохотно отозвался Непенин. Флот у него отняли. Он уходил к Гучкову.

— И не жалею! — сказал Непенин с яростью. — Флот уже развален. Его можно сдавать на свалку. Корабли небоеспособны…

Они дошли до ворот порта. Группкой стояли матросы. А за воротами плотной стенкой сгрудилась толпа обывателей. Когда Непенин обходил гельсингфорсцев, раздались два выстрела — в спину!

Он упал. Смерть была мгновенной.

Теперь пули посыпались в Бенклевского…

Но тут матросы кинулись вперед, загораживая его:

— Стой, собаки! Кто пуляет? Лейтенант-то при чем?

Из открытого рта Непенина, сильно пульсируя, толчками выхлестывала кровь. Адмирал был здоровяк, полный телом, и кровь обильно заливала снег. Бенклевский был бледен, его трясло.

— Спасибо, — сказал он матросам. — Вовек не забуду.

— Иди, иди. Ныне шляться опасно.

И, плача, он пошел через лед обратно — на «Кречет». Издалека накатывало «ура» — это Максимов объезжал корабли.

Глава 37

Матросы не стреляли из-за угла: они имели достаточно мужества расправляться с врагами лицом к лицу. Эскадру всколыхнуло подленькое убийство Непенина; резолюция экстренного Совета рабочих и воинских частей Гельсингфорса выражала «возмущение и крайнее негодование» убийцам адмирала Непенина.