Весь в отца

Но Лёня не только болельщик. Он и футболист — центр нападения, девятка. Его познания в этом виде спорта так широки и многообразны, что простираются до самых ветхих страниц истории. Он знает наперечёт всех игроков от зарождения первой футбольной команды до наших дней. Разбуди его в три часа ночи и спроси: «Лёня! В каком году последний раз сборная СССР играла со сборной Уругвая?» — он назовёт точно не только день, но и счёт, с которым закончилась игра, и составы обеих команд вместе с запасными игроками.

Отличие «дубль вэ» от игры «пять в линию» ему также понятно и ясно, как таблица умножения. Может быть, даже лучше! Он способен заметить «положение вне игры» или пресловутую роковую «руку» там, где её не видит даже бдительный и зоркий глаз судьи всесоюзной категории. Ему известны профессиональные приёмы, стиль и привычки каждого игрока и мельчайшие факты его спортивной и личной биографии. Он знает о прославленных братьях Дементьевых или о знаменитом бразильце Пеле больше, чем они сами знают о себе. Вся литература, какая только существует по футболу — от сухих справочников, правил и календарей до беллетристики, — имеется в личной библиотеке Лёни Заводилова. Он коллекционирует всё, что связано с футболом. У него есть кусок шнурка от бутсы самого Валентина Иванова, палец от перчатки Яшина, оторванный в тот момент, когда выдающийся вратарь отражал крученый мяч Лобановского. У Лёни есть старая кепка Игоря Нетто и личное письмо дедушки русского футбола Михаила Бутусова, адресованное Батыреву, касающееся тактики предстоящего матча Ленинград — Стамбул в 1926 году.

Вне школы Лёня не расставался с мячом. Только стихийное бедствие могло загнать его со двора в комнату, но и там он продолжал катать по полу мяч, тренироваться на обводках, финтах, срезках, ударах на подъём, низом и т. д. и т. п.

Если бы всю эту силу любви и знаний, вдохновения и энергии применить к учёбе, Лёня давно стал бы отличником. Но, увы, он считал, что из всех древних и современных историй хороша только история футбола; что же касается геометрических форм, то они исчерпываются округлостью мяча и прямоугольником футбольного поля: 110 X 75. Остальные предметы, как например физика, зоологи я, русский язык, не имеют к футболу никакого отношения и не способны «изменить счёт в игре». Поэтому в тетрадях, дневнике и ведомости оценки знаний и поведения всё чаще стали появляться предательские цифры 2 и 3. Первую, по футбольной терминологии, Лёня именовал словом «сухая», вторую — более успокоительно: «ничья».

К концу года над Лёней «нависла угроза поражения». Но он поспешно «ушёл в защиту», с трудом удержался на «ничейном результате» и, «выйдя в финал», то есть написав контрольные, уехал отдыхать в пионерский лагерь.

Там, среди ребят, увлекающихся футболом, он сразу завоевал прочный авторитет. Его мастерство на поле, причёска «бокс» и «футбольная», как ему казалось, вразвалку походочка стали предметом подражания.

Но вот однажды случилось событие, которое изменило соотношение сил в матче между учёбой и футболом. В лагерь для встречи с ребятами приехал знаменитый центр нападения, заслуженный мастер спорта Фёдор Петров. Лёня был в восторге. Накануне встречи он не спал всю ночь. Для полного счастья ему только и не хватало личного знакомства с таким знаменитым мастером.

«Самого опасного из всех нападающих» встретили на вокзале лагерная футбольная команда и звено девочек с букетом цветов.

Лёня шёл по дороге в лагерь рядом с Петровым и с неизъяснимым чувством обожания оглядывал стройную, высокую фигуру мастера, в особенности его ноги и голову. Ведь это они посылали коварные и опасные мячи в угол ворот и под верхнюю штангу. Но голова и ноги ничем не были примечательны: сияли в зеркальном блеске коричневые ботинки, а голову украшали аккуратно расчёсанные на пробор, слегка вьющиеся тёмные волосы.

Лёня, желая показать себя специалистом, тонко разбирающимся во всех спортивных делах, заговорил о футболе. Но Петров будто не слышал. Он расспрашивал ребят о том, дружно ли они живут, что читают, с какими отметками перешли в следующий класс. Он шутил, вспоминал о том времени, когда сам был пионером, и, наконец, запел, а ребята, конечно, подхватили:

Урок меня не спрашивай,
Не спрашивай, не спрашивай,
Урок меня не спрашивай —
На отдыхе отряд.

Лёня не пел. Из всех песен он знал только позывные футбольного состязания.

Так они и пришли в лагерь.

Лёня тотчас сбегал за мячом, рассчитывая, что мастер немедленно пойдет на футбольное поле, но разочарование следовало за разочарованием. «Опаснейший из опасных» даже не взглянул на мяч, а заинтересовался лагерными альбомами и дневниками. Он с удовольствием прочитал всю стенгазету, а потом затеял две викторины. В одной надо было по отдельной строчке угадывать название литературного произведения, в другой победителем объявлялся тот, кто вспомнит больше имён замечательных людей — учёных и музыкантов, полководцев и мореплавателей.