Весь Мегрэ. Том 1

— Еще сегодня утром она считала, что вышла замуж за капитана дальнего плавания. Время от времени он приезжал навестить ее и детей — дня на два, иногда на месяц. А я все это время никак не мог избавиться от другой, от Анны. Кто может сказать, почему она любила меня? Но она любила, это точно. А я обращался с ней так, как всю жизнь обращался со мной брат. Оскорблял ее. Без конца унижал. Когда я напивался, она плакала. И я пил нарочно! Я даже начал курить опиум и прочую мерзость. Нарочно! Потом я заболел, и она две недели выхаживала меня. А потом все сломалось.

Он с отвращением взглянул на свое тело. Спросил умоляюще:

— Вы не попросите принести еще выпить?

Секунду поколебавшись, Мегрэ гаркнул на всю лестницу:

— Рому!

Латыш даже не поблагодарил его.

— Иногда я убегал, ездил в Фекан, бродил вокруг виллы, где жила Берта. Потом я увидел ее с коляской — у нее родился первый ребенок. Из-за того, что мы были так похожи друг на друга, Петерсу пришлось признаться, что я его брат. Однажды мне пришла в голову мысль… Еще когда мы были мальчишками, я настолько восхищался братом, что старался подражать его повадкам. Словом, я настолько извелся, что однажды оделся, как он, и отправился туда. Служанка ничего не поняла. Но в тот момент, когда я уже собирался войти, появилась малышка, закричала: «Папа!»… Я просто дурак. Я убежал. И все-таки это засело у меня в голове. Иногда Петерс назначал мне свидания. Ему нужны были фальшивые бумаги. Я их изготовлял. Почему? Я ненавидел его и тем не менее подчинялся. Он ворочал миллионами, бывал во дворцах, салонах. Два раза попадался и оба раза выпутывался. Я никогда не интересовался делами его организации, но вы о них догадываетесь и без меня. Пока он был один или с кучкой сообщников, он отваживался только на не очень крупные аферы. Однако Мортимер, с которым я недавно познакомился, заметил это. Брат был ловок, дерзок, если хотите, просто гений. У Мортимера был размах и солидная репутация во всем мире. Петерс стремился объединить под своей властью крупных аферистов, организовывал дела. Мортимер их финансировал. Мне все это было безразлично. Как сказал мой брат, когда я был еще студентом в Тарту, я — неудачник. И, как все неудачники, я пил, впадал то в депрессию, то в возбуждение. Моим единственным спасательным кругом, который еще мог удержать меня на поверхности среди всех этих водоворотов, была Берта. До сих пор не могу понять — почему? Наверное, встретив ее, я впервые в жизни понял, что могу быть счастлив. Я имел несчастье поехать туда в прошлом месяце. Берта читала мне нравоучения. И в конце добавила: «Почему бы вам не последовать примеру своего брата?» Тогда меня осенило. Я не понимал, почему не подумал об этом раньше. Я же могу стать самим Петерсом, стоит только захотеть… Несколько дней спустя он написал мне, что едет во Францию и что я ему понадоблюсь. Я отправился в Брюссель встречать его. Забрался в вагон с неположенной стороны, спрятался за чемоданами и сидел там до тех пор, пока не увидел, что он встал и пошел в туалет. Я оказался там раньше его. Я убил его. Перед этим я выпил литр джина. Самое трудное было раздеть труп, натянуть на него свою одежду…

Он пил с жадностью, которую Мегрэ и вообразить себе не мог.

— Во время вашей первой встречи в «Мажестике» Мортимер что-нибудь заподозрил?