Верум

Апартаменты тщательно оформлены громоздкой не совсем белой мебелью и серовато-зелеными стенами. Кровать – массивная, покрытая толстым слоем одеял, все серовато-зеленое, все успокаивающее.

Но это не комната ребенка, или подростка, или даже молодой женщины.

Ей не хватает молодой энергии.

Но я все равно ощущаю ее здесь.

Каким-то образом.

Опустившись на кровать, я замечаю, что окружена окнами.

Все вдоль одной стены, они простираются от пола до потолка. Они пропускают в комнату умирающий вечерний свет, и я ощущаю себя незащищенной. Поднявшись на ноги, я задергиваю шторы.

Я чувствую себя немного защищеннее, но не намного.

Мои чемоданы сложены внутри двери, так что я приступаю к распаковке. Я убираю свитера, отношу свои туалетные принадлежности в раскошную ванну, и пока я стою на мраморной плитке, я представляю здесь маму.

Она любила хорошие ванные, а эта ванна достойна королевы.

Я представляю ее лежащей здесь и читающей хорошую книгу, и на глаза наворачиваются слезы.

Она умерла.

Я знаю это.

Я распахиваю дверцы шкафа, и на мгновение, очень короткое мгновение, клянусь, что улавливаю аромат ее духов.

Она носила один и тот же аромат столько, сколько я ее знаю.

В этой гардеробной есть полки, и на одной из них я вижу флакончик Шанель.

Ее аромат.

Я прижимаю его к себе и вдыхаю, и он обрушивает на меня бурю воспоминаний. О смеющейся маме, ее выпекании печенья, о ней, улыбающейся мне поверх своей книги.

С горящими глазами я ставлю флакончик обратно.

Это ничему не поможет.

Я развешиваю рубашки и свитера.

Раздается стук в дверь и в комнату с подносом входит Сабина. С чайником и чашкой.

- Я принесла тебе чаю, - тихо говорит она мне, ставя его на стол. – Он приободрит тебя. Путешествие тяжело сказывается на человеке.

Потеря всей их жизни тяжело сказывается на человеке.

Но, конечно же, я этого не говорю.

Я просто улыбаюсь и благодарю.

Она наливает мне чашку и протягивает ее мне.

- Это поможет тебе отдохнуть. Он успокаивает.

Я делаю глоточек, и Сабина поворачивается, разглядывая мои пустые сумки.

- Вижу, ты уже распаковалась. Эти комнаты не изменились с тех пор, как твоя мама уехала.

Я держу чашку на коленях, согревая пальцы, поскольку холод английского вечера оставил их холодными.

- Почему же мама уехала? – спрашиваю я, потому что она никогда не рассказывала. Она никогда ничего не говорила о доме своего детства.

Сабина молчит, и когда она смотрит на меня, то снова заглядывает в мою душу, перебирая морщинистыми пальцами.

- Она уехала, потому что ей пришлось, - просто отвечает Сабина. – Уитли не мог ее удержать.

Этот ответ вовсе не ответ.

Хотя мне следовало этого ожидать.

Сабина садится рядом со мной, поглаживая мою ногу.

- Я тебя здесь слегка откормлю, - говорит она мне. – Ты слишком худая, как твоя мама. Ты отдохнешь и… увидишь вещи такими, каковы они есть.

- И как это? – устало спрашиваю я, и неожиданно я так сильно вымоталась.

Сабина глядит на мое лицо и кудахчет.

- Дитя, тебе надо отдохнуть. Ты угасаешь прямо на глазах. Ну же. Ложись.

Она укладывает меня на кровать, натянув одеяло до подбородка.

- Ужин в семь, - напоминает она мне прежде, чем уйти. – А до тех пор спи.

Я стараюсь.

Действительно пытаюсь.

Я закрываю глаза.

Расслабляю руки, ноги и мышцы.

Но сон не идет.

В конце концов, я сдаюсь, открываю шторы и смотрю в окно.

Вечер тихий, небо темное. Здесь так рано темнеет.

Деревья шелестят на ветру, и ветер влажный. Холодно. Зябко. Я чувствую это даже сквозь окно и потираю руки.

И вот тут мурашки пробегают по коже.

Они приподнимают волоски на моей шее,

И звезды, кажется, насмехаются надо мной.

Отвернувшись от них, я пересекаю комнату и вытаскиваю с полки книгу.

Джейн Эйр.

Подходяще, учитывая Уитли и вересковую пустошь с дождем.

Я открываю обложку и нахожу написанную ручкой надпись.

Лауре. Пусть у тебя всегда будет дух Шарлотты Бронте и храбрость следовать своим мечтам. Твой отец.

Чернила потускнели, и я провожу по ним пальцами.

Сообщение лишено нежности, но оно все равно впечатляющее.

Мой дед поддерживал маму, желающую быть независимой. Так или иначе, я сомневаюсь, что Элеонор разделяла тоже мнение.

Я усаживаюсь с книгой в кресло, открывая страницы, мои глаза пытаются поглотить слова, которые когда-то читала мама.

Но я дохожу только до той части, где Джейн объявляет, что ненавидит долгие прогулки холодными вечерами, когда я что-то слышу.

Я что-то чувствую.

Я ощущаю рычание своим телом.

Оно низкое и угрожающее, и оно вибрирует в моих ребрах.

Я вздрагиваю и выпрямляюсь, оглядываясь по сторонам, но, конечно же, я все равно одна.

Но рычание повторяется, низкое и протяжное.

У меня перехватывает дыхание, и книга падает на пол, страницы развеваются на коврике.

Меня охватывает внезапная паника, стремительная и жгучая.

Я должна убраться.

Не знаю почему.

Это ощущение в моем сердце, что что-то выгоняет меня из маминых комнат в коридор, потому что что-то меня преследует.

Я ощущаю это на своих пятах.