Веруча

— Мне нужен Медленный перелет, не Быстрый. — Эрл незаметно оглядывался. Они находились в самом нижнем трюме корабля, который располагался рядом с отсеками для груза, и потому температура здесь была очень низкой. Около одной перегородки находилась неширокая скамья; маленький люк с лестницей вел в другие отсеки. Эрл снял с пальца кольцо. Зубами он вытащил камень, положил его в рот, а кольцо протянул капитану. Пока тот рассматривал вещь, Дюмарест изо всех сил сжал челюсти, перемалывая содержимое…

Камень раскрошился на миллионы маленьких песчинок.

— Вы что, сумасшедший? — Капитан смотрел на него с сожалением. — Уничтожать такой камень!

Дюмарест был немногословен:

— Забудьте о камне. Смотрите на кольцо. Его цена равна стоимости Высокого перелета. Даже больше. Оно станет вашим, если вы возьмете меня даже Низким.

Капитан был далеко не молод и слишком хорошо знал людей. Он пытливо смотрел на Эрла, держа кольцо в руках:

— Скрываетесь от неприятностей, а? Впрочем, меня это не касается. Мы летим на Дредиа, и это чертовски долгое путешествие. Тем более, если учесть способ, которым вы собираетесь лететь. — Он молча прикинул вес кольца. — И еще одно, друг. Если это подделка, то тебе не поздоровится. Расплатишься сполна.

Эрл молча кивнул, думая о предстоящих выматывающих часах. Почти бессознательное состояние; отсутствие препаратов, которые помогут адаптироваться к перегрузкам и ускорениям; непреходящая боль, раздирающая на куски легкие и мозг… Это и многое другое. Неизбежность, преследующая всякого, летящего Низким перелетом. И никакой надежды на сочувствие или снисхождение капитана.

— Оно настоящее, — сказал Эрл.

— Это единственное, что ты можешь предложить? — Капитан пожал плечами. — Что ж; пусть будет так. Вы когда-нибудь раньше путешествовали Низким перелетом? Прекрасно. Тогда вы прекрасно знаете, что надо делать.

Принять горизонтальное положение, постараться расслабиться и не дрожать от холода в помещении, предназначенном для перевозки животных. Погружаться в забытье и выныривать на мгновение, вспоминая, что смертность при подобном способе путешествия составляет около девяноста процентов, и надеяться попасть в оставшиеся пятнадцать, которые заканчивают перелет полукалеками… Но он слишком часто проделывал это. Слишком. Может, этот раз окажется последним.

Счастье и удача не могут быть вечными…

Глава 2

Веруча пришла на стадион с большим опозданием, откладывая свое появление до той критической минуты, когда извинения уже будут неуместны и восприняты как личное оскорбление. Это было бы и глупо, и непредусмотрительно: интересы политики диктовали очень жесткое соблюдение норм, и она должна была бы находиться в своей ложе задолго до нынешнего момента, хотя все ее существо восставало против подобных жестких регламентов и нежелательных обязанностей. Она пошла на компромисс. Она дала всем заметить свое необходимое присутствие, но ее опоздание красноречиво доказывало то, что она внутренне не согласна с правилами игры мира, который она считает находящимся на грани катастрофы и деградации.

Проходя через ворота, Веруча услышала пение труб; затем внезапно наступила тишина. Ее шаги гулко раздавались в этой тишине, когда она поднималась по многочисленным ступеням. Она слегка замедлила шаг, прислушиваясь к происходящему на арене. Даже здесь она почти физически ощущала напряжение нетерпеливого ожидания, царившее там. Преодолев последние ступени, она остановилась, ослепленная яркими лучами сверкающего солнца, и сразу же была оглушена ревом многочисленной толпы. Он был устрашающим — рев тридцати тысяч голосов, звучавших одновременно. Он походил на рев сотни голодных хищников, возбужденных видом, запахом и вкусом крови и жаждущих продолжения пиршества.

Веруча в который раз подумала о варварстве и жестокости подобных игр, но тут же одернула себя, ища глазами свободное место в своей ложе. Боковым зрением она успела отметить, что по арене бегут рабочие с веревками и сетями; на краю арены лежало неподвижное тело, казавшееся бесформенной кучей тряпья, и тут же растекалась алая лужа крови.

Веруча осмотрелась, замечая обычных завсегдатаев ложи, и чувствуя их негласное неодобрение ее опозданию.

Чозл, конечно же, был уже здесь; его огромное тело занимало особое кресло-трон. Его взгляд, устремленный на арену, был напряженным и слегка разочарованным; впрочем, уловить какое-то особое выражение было довольно сложно из-за многочисленных складок жира и кожи, в которых глаза буквально тонули. Само лицо было красное и покрыто бисеринками пота. Чозл не замечал тонкого ручейка, который прокладывал дорожку по его щеке. Веруча вздрогнула от недобрых предчувствий: да, было довольно жарко, солнце припекало и воздух был неподвижным и сухим. Но Чозл никогда раньше так ощутимо не страдал от жары, подумала она тревожно. А может, он был настолько выбит из колеи очередной трагедией, на его глазах разыгравшейся на арене, что не успел даже обтереть лицо платком?