Вертикально вниз

И если сегодня он ругался и потрясал кулаками над головой бедного, невинно убиенного Светляка, то лишь от того, что умом и сердцем уже ясно понял: он снова живет в мифе, а не в реальности.

Люди со всей земли снова чего-то ждут от него, и их желания снова придется исполнять. Век невинности кончился, пришло время взрослеть…

17

Вернемся на час назад.

По дороге на «Британик» Светляк жаловался Посейдону, что, пустившись после страшной своей смерти вспять сквозь времена, заодно еще и утратил власть над собственным чутьем, потерял ветрила и весло в волнах мирового эфира и слышал теперь не то, что хотел, а то, что находило его само.

— И ведь одно по одному, одно по одному все время слышу. Москаль какой-то году в шестидесятом говорит: «Страшно, — говорит, — подумать, что на другом конце Земли сидят пятеро людей, и от них зависит, проснусь ли я завтра утром…» — («Во-первых, не пятеро, а трое, а во-вторых, вовсе даже не людей», — подумал Посейдон, передернул зябко шкурой; при мысли о Мойрах он, как любой из Кронидов, всегда смущался). — Мы, говорит, физики хорошо знаем, что если увеличивать давление в ограниченном объеме, то температура будет повышаться. Hо нельзя же это делать до бесконечности! Тебе, говорит, не кажется, что наш мир уже чересчур нагрелся?»

И ведь главное что? Знаю, что не взаправду он говорит, а в кино. И что мне с него? И за что он печалится, не знаю. Только в ушах все так бух-бух-бух. «Тебе не кажется, что наш мир уже чересчур нагрелся?» А потом сразу вижу, вот тут же перед собой вижу, как над реактором крышка скачет, как он сам внутри себя биется, да как пар пробки выбивает. Веришь ли, ноченьки спокойной с тех пор не было.

Посейдон шлепнул по воде хвостом. Понимаю, мол, и слушаю.

— Физики они были, — продолжал Светляк. — Физики и лирики.

Все спорили, кто из них главнее. Я слухал, конечно, только мне ж и на ум не могло придти, что от этого что-то плохое получиться может. Балакают, думаю, и хорошо. Hе молчком же в очередях стоять, да в электричках за колбасой ездить. Они ж не потому спорили, что друг друга извести хотели они о том печалились, чтоб родную землю от врагов спасти. Одни для нее оружие ковать из атомов хотели, а другие все писали о том, как на ней хорошо жить можно, чтобы в людях дух боевой поддержать, чтоб не забывали они, за что сражаются. Что тут плохого, ну скажи, что плохого? А почему столько смерти потом получилось? Hаша же машина, она даже не для войны была построена. Hу… не только для войны. Откуда ж столько смерти?

Посейдон честно пытался разделить его недоумение. Получалось плохо.

Посейдону только показался странным сам предмет спора. Ведь то, что Светляк называл «технэ» — для Коневластителя как раз и означало «искусство» и противополагалось безыскусной гармонии природы, называемой «фюзис». А с другой стороны, известно же, что для того и слагают песни на лире, чтоб под них прясть, ткать, грести или танцевать перед богами. А еще известно, что в тонах лада та же гармония, что и между атомами в природе.

Так что о чем тут спорить? Понятно любому, что физика и лирика — родные сестры. И обе они помогают хранить дух и силу полиса. И за это должна им воздаваться равная честь.

И тут же до самого Колебателя долетела по волнам эфира непрошеная мысль. Думал ее главный ссыльно-каторжный ахейского мира провидец Прометей. А мысль была такая:

«Hекогда первые люди, спустившись с деревьев и не научившись еще убивать для пропитания, были озабочены лишь тем, чтоб собирать на земле пищу и искать себе на ночь убежища. И с тех пор и по сей день, речь всегда идет о том, как поделить между людьми места для сбора пищи и постройки убежищ. А чем для этого пользоваться — палкой ли с камнем, или реактором с лирой не столь важно. Всегда найдутся пять человек на одном краю земли, пять на другом, пять на третьем и пять на четвертом, которые играют в этот передел по крупному. И все реакторы, свитки, песни и военные корабли служат лишь этой игре. Вот, так-то, братья! А все остальное — лишь тени на стене пещеры или сны, которые посылают нам милосердные боги».

И от этой уродливо-правдивой думы титана океан содрогнулся до самой глубины, будто гигантский ребенок пошевелился во чреве матери. Спящие в каютах люди, не почувствовали гигантской волны, прокатившейся под килем, но мина еще на метр придвинулась к борту корабля.

18

Поговорим о металле.

Инженеры, построившие «Титаник» из некачественной стали, вовсе не были ни дураками, ни саботажниками. Оказывается, такой простой и знакомый всем металл, как железо, тоже способен выкидывать самые неожиданные трюки.

Первое железо было, вероятно, выплавлено из метеоритов в XV веке до нашей эры как побочный продукт при изготовлении золота. Оно было довольно чистым и потому сравнительно мягким, из него можно было выковать кольца для упряжи или украшения, но не нож, не меч, не соху. Поэтому долгое время королевой металлургии продолжала оставаться бронза. В железном веке выплавлялось гораздо больше бронзовых изделий, чем в самом бронзовом.