Вершины и пропасти

– Я недавно беседовал с одним из членов революционного комитета. Он меня спрашивал, известны ли мне зверства, которые проделывались отдельными частями. Я сказал, что в виде общего правила это мне неизвестно, но в отдельных случаях я допускаю. Далее он мне говорит: «Когда я в одну деревню пришёл с повстанцами, я нашёл несколько человек, у которых были отрезаны уши и носы вашими войсками». Я ответил: «Я наверное такого случая не знаю, но допускаю, что такой случай был возможен». Он продолжает: «Я на это реагировал так, что одному из пленных я отрубил ногу, привязал её к нему верёвкой и пустил его к вам в виде «око за око, зуб за зуб». На это я ему только мог сказать: «Следующий раз весьма возможно, что люди, увидав своего человека с отрубленной ногой, сожгут и вырежут деревню. Это обычно на войне, и в борьбе так делается».

– На сегодня достаточно.

Уже? Однако, весьма рано, ещё белый день за окном. Заторопились, заволновались. Что же, пусть волнуются. Им ещё есть, о чём. А тому, чей приговор подписан, уже не о чем. Ничто не даёт такого спокойствия, как чёткое сознание завершённости земного пути. Многое не удалось на нём, но уже поздно исправлять, уже не переменить ничего. Конец – облегчение. Уже не давит на плечи невыносимый груз ответственности за судьбы людей, армии, России. Эта ответственность тяготела над Верховным правителем, а у бесправного арестанта остался лишь один единственный долг – с честью пройти остаток пути, как бы короток и тяжек он ни был. И оттого после всех треволнений здесь, у последней черты, на душу, наконец, сошёл покой, и, часами просиживая на допросах, Александр Васильевич воскрешал в памяти всю свою практически отлетевшую прочь жизнь, огреваясь лучами лучших дней, бывших в ней когда-то.

Ирония судьбы! Надо же было ей повернуться так, что свой конец суждено оказалось встретить в том же краю, где начинался некогда путь, суливший столь много. Более двадцати лет назад мичман Колчак приехал в Кронштадт к адмиралу Макарову, отправлявшемуся в экспедицию по Северно-Ледовитому океану, мечтая принять участие в ней, но служебные обстоятельства тому помешали. Ещё обучаясь в корпусе, Александр Васильевич бредил Севером, мечтал найти Южный полюс, интересовался океанографическими исследованиями в полярной области. Окончив корпус вторым, собственной волей уступив первенство другу, которого считал более талантливым, получив престижную премию адмирала Рикорда, он немедленно отправился в плавание по Тихому океану. Корабельная жизнь оставляла достаточно времени для самообразования. Александр Васильевич изучал древние индийские и китайские философии, а, прежде всего, расширял знания специальные, вёл работы по океанографии и гидрологии. Плодом этих работ стала статья «Наблюдения над поверхностными температурами и удельными весами морской воды, произведённые на крейсерах «Рюрик» и «Крейсер» с мая 1897 г. по март 1898 г.». С тех пор северная часть Тихого океана занимала Колчака в гидрологическом отношении, и на борту броненосца «Петропавловск» он снова отправился на Дальний Восток, по пути куда получил заветное приглашение принять участие в полярной экспедиции барона Толля. Об этой экспедиции, имевшей целью исследовать земли на севере от берегов Сибири, Александр Васильевич уже знал прежде и мечтал принять в ней участие, но не решился предложить Академии свои услуги. И, вот, барон сам обратил на него внимание, ознакомившись с вышедшими в печати статьями! Сбывалась мечта!

Предложение Александр Васильевич принял сразу и несколько месяцев готовился к экспедиции, работая в Павловской магнитной и Главной физической обсерваториях, занимался у знаменитого полярного исследователя Нансена, будучи в Норвегии, где оборудовалось судно для экспедиции, в которой ему предстояло заведовать гидрологическими работами и быть вторым магнитологом.

Экспедиция стартовала в начале лета 1900-го года. Колчак вёл гидрографические и океанографические работы, измерял глубины, наблюдал за стоянием льдов и земным магнетизмом, вместе с Толлем путешествовал по Таймыру, ведя маршрутную съёмку. С Эдуардом Васильевичем, несмотря на разницу лет и званий, их соединила взаимная приязнь, переросшая в дружбу. Барон считал Колчака лучшим офицером, ценил его любовную преданность гидрологии, и открытому экспедицией острову у Северо-Западного побережья Таймыра и мысу в том же районе присвоил имя Александра Васильевича.