Вершины и пропасти

– Отчего не развлечь, развлекать я умею, – согласился Тарри. И быстро взглянул на Сэрима, укачивающего малютку. – К слову, если вам кормилица нужна, то наша Лалла весной в подоле дитя принесла, и ей что одну кроху нянчить и кормить, что двух – всё одно. Видали её? Такая пигалица рыжая.

Сэрим наконец поднял голову, широко улыбаясь:

– Ну, я как чуял, что недолго потерпеть осталось! Где, говоришь, ваша Лалла? Я б с ней прямо сейчас знакомство свёл.

Тарри только собрался ответить, как в небе над лагерем показалась вдруг огромная тень, и послышался гул от двигателей и от лопастей, рассекающих воздух со свистом. Дружинники повскакивали с мест, роняя миски и кубки, Эсхейд нахмурилась, нащупывая рукоять морт-меча… А Фог медленно поднялась, чувствуя, как сердце начинает колотиться чаще.

– Сидше вернулся, – прошептала она. И обернулась виновато, обращаясь не то к Телору, не то к наместнице: – Я пойду его встречу?

– Иди, – ответил за всех Сэрим. И закатил глаза. – Вот уж не думал, что ему обрадуюсь, но, право, уж лучше с лисом в догонялки играть, чем за эхом охотиться…

Но Фогарта уже не слушала его – она бежала.

«Штерра» остановилась у высоченного дерева с сухой верхушкой, рассечённой молнией – Сидше его приметил ещё днём. Вскоре показалась швартовочная петля; без помощи киморта закрепить её сумели не с первого раза, но довольно быстро, и вскоре верёвка натянулась, а гул двигателей утих. Дирижабль начал снижаться; верёвка укорачивалась, пока от неё не осталась от силы десятая часть. Открылся люк, и оттуда вывалилась лестница, разворачиваясь в воздухе. До самой земли она, правда, не достала – на человеческий рост или около того… Сидше вышел первым и принялся спускаться быстро и ловко, как, верно, тысячу раз до этого; на полпути заметив Фог, он остановился, махнул ей рукой… а затем прыгнул вниз.

«Разобьётся», – промелькнуло в голове, и сердце замерло.

Морт сама выгнулась навстречу, плотная, как морская волна. Фог едва успела наполнить её стремлением – и подхватить Сидше уже у самой земли, замедлить и притянуть к себе.

И обнять.

– Дурак ты, – простонала она, задыхаясь, и уткнулась ему в плечо. – А если б я не успела?

От него пахло теплом, сухими травами и немного дымной горечью – точь-в-точь как в его каюте наверху; он мягко обнял её в ответ, точно извиняясь, и рассмеялся:

– Но ты ведь успела. Скучала?

«Очень», – хотела признаться Фогарта… но вспомнила вдруг Алара и то, как он ушёл утром, ни с кем не простившись, и отстранилась.

«Быстро же я забыла учителя».

– Скажешь тоже, – ответ прозвучал неестественно, даже на её собственный взгляд. – Всего день не виделись. У Марта с Чирре всё спокойно было?

– Вполне, – кивнул Сидше – и отступил на полшага, продолжая касаться её плеч. Взгляд у него был странный, невесёлый и жгучий одновременно. – Однако они уже мечтают о том, чтобы поспать на твёрдой земле, а не в каюте, в подвесной кровати… А чтоб ты сказала, если бы я захотел разделить с тобой ложе?

Во рту у неё резко пересохло; звуки лагеря отдалились.

«Это же тот самый момент, – подумалось вдруг, – когда мне надо его поцеловать и потрогать так, как Эсхейд трогала Телора?»

При мысли о том, что можно провести Сидше ладонью по спине, между лопатками, там, где начиналась татуировка в виде роя чёрно-алых мотыльков, спиралью обвивающих его поджарое тело и спускающихся к бедру, стало жарко.

– Я бы тебе сказала, что сначала стоит искупаться, – хрипловатым голосом ответила она, резко опустив голову, чтоб не видно было румянца. – Дёран, сказитель, подарил мне мыло перед уходом… новое… и я могу сделать воду в реке тёплой. Хочешь?

– Конечно, – улыбнулся он. – Ты ведь помнишь, что я люблю купаться.

«Да, – подумала она. – Нагишом».

Из лагеря они ушли вдвоём. Фог казалось, что все смотрят с осуждением, но на самом деле никто не обернулся даже, кроме Иаллама, который ворчал, что ему-то никто спуститься не помог. На достаточном отдалении, когда шум стих, стало как-то неловко. Они шли рука об руку и не разговаривали даже. Сидше невесомо ласкал большим пальцем её ладонь – но больше ничего сделать и не пытался. Фог действительно отдала ему розовое мыло и согрела воду в ручье, а затем села на берегу, дожидаясь, пока он закончит; после подала полотенце и отступила на полшага. Ожидала от себя смущения и волнения, но не ощутила ни того, ни другого – наверное, потому что мысли всё время возвращались к учителю, к Алару, которого она совсем не знала, может, даже и до сброса. И сейчас представляла, как догоняют его те, кто стал ему по-настоящему близок: смешная конопатая девчонка, гордая зеленоглазая красавица-кьярчи и сказитель, такой же бродяга… И Алар улыбается им, так знакомо по прошлой жизни – спокойно и чуть виновато, хоть и не жалеет ни об одном своём решении.

Полотенце с шелестом упало на траву.

Сидше сделал шаг, два, три вперёд – и обнял Фог крепко, почти до боли, нагой и будто бы раскалённый добела.