Вершинины, старший и младший

И сразу же в палату вошла старенькая няня-санитарка. Она прошлепала разболтанными тапками к Стасю и подняла с одеяла бумажную птичку.

- Ишь ты, что смастерил. Выходит, ожили пальчики-то. Чудотворец наш доктор. А там к тебе двое бесенят приходили, дак их, само собой, не пустили. Ох, тяжелый к тебе доступ, строже, чем к святым мощам. Однако передачу приняли. Я ее тебе на плитке варю.

Чего варю? Раков они тебе принесли, полную миску. Еще ворочаются. Потерпи маленько, подам. А самих не пустили - нельзя. Хоть парнишки вроде ничего. Один из них больно уж культурненький мальчик. «Нам, говорит, сведению ему надо интересную передать, он враз от нее поправится, и вы, говорит, этому научному опыту помогать должны, а не препятствовать». Все равно не пустили. А другой - тот все молчком к тебе пробивался. Дежурная с культурненьким этим разговаривает, а тот в проход теснится. Она его хвать за локоть, а он из кармана рака выдернул да показал ей. Живого-то рака! Она, конечно, обмерла, а он - по коридору. Вот они, которые молчком-то! Ну тут уж я его переняла, усовестила по загривку.

- Так он тебе и дался! - насмешливо донеслось из-под потолка. - Грех врать, бабка!

Старушка села на койку и обморочно зашевелила вялыми губами.

- Признайся, что не била, а только обозвала!

- Каюсь, - прошептала ошеломленная нянька. - Не поднялась у меня на тебя рука, ирод ты окаянный. Ты где спрятался, сатана лукавый?! А! На дереве! Оба голубчики. Ну, сейчас я доктору скажу, он вас оттедова сымет. Ужо будет вам за мой перепуг.

- Бабушка, у нас халва есть! - звонко сказал Лешка из липовых ветвей.

- Какая такая халва? - насторожилась старушка. В беседу снова вступил Михась:

- Ореховая. Та самая, за которой ты, бабуля, в киоск бегаешь. В рабочее время. И в халате. Попадет тебе от доктора.

Нянечка задумалась.

- Чего хотите-то, дьяволята, не пойму я вас?

Лешка растолковал:

- Вы, бабушка, нам окно чуть побольше откройте и выйдите на пять… ну, на десять минут. Покараульте. Честное пионерское, мы будем тихо. Халву положим Стаське в тумбочку.

…Десять минут старушка честно просидела в коридорчике около дверей, сокрушаясь о своих обильных прегрешениях.

А в палате шел странный, шепотный, отрывочный, но всем троим понятный разговор.

- …Напротив лесозавода вышку для ныряния ставят, во!

- «Человека-амфибию» не читал? Держи.

- На батьку твоего Антон документы нашел, пенсию будете получать как за погибшего подпольщика.

- То д-добре.

- У вас сейчас две комнаты будут. Шпилевских выперли. А в подвале у них золотых часов было с тонну и каких-то каратов на миллион. Митя говорил, можно целый стадион построить.

- Лу-лучше бы лодок наделать, с парусом.

- О лодке Лешке не поминай, он с лодки бандюгу пришил.

- К-как?

- Да ерунда все это… Слушай, Стась, я ведь уеду послезавтра. Тебе куда написать - в больницу или домой?

- Домой. Я скоро вы-выберусь. А мы еще… сустренемся?

- Ну… не знаю. Наверное.

- Сустренетесь. Он тут влюбился в одну… доярку. Жениться приедет.

Не сдержал Лешка честного слова насчет тишины. На грохот опрокинутой тумбочки в палату вкатилась перепуганная нянечка и увидела свалку. «Культурненький» сидел верхом на своем приятеле и аккуратно клал тумаки на его шею, причем тот не сопротивлялся, а только дурашливо верещал, что больше не будет.

Старушка знала верное средство разнимать дерущихся котов. Их надо облить. Чем? В страхе, что шум услышит врач и ее больничная карьера будет погублена, она схватила первое попавшееся под руку. Мальчишки вовремя заметили в ее руке диковинный плоский сосуд с длинным горлом. Еще не догадываясь о его содержимом, они устрашились невиданной формы посудины и кинулись к спасительному окну.

А на узкой больничной койке остался лежать больной Стась. Если только есть смысл называть больным человека, который неудержимо хохочет, задирая при этом ноги.

9

Лешка сидел на подоконнике, наблюдал, как Соня упаковывает Митин чемодан, и тихонько насвистывал. Одновременно он размышлял о многих вещах. Например, о том, обязательно ли надо спешить стать взрослым? Некоторые события убеждают, что торопиться с этим не надо. Взрослые явно перестают видеть то, что совершенно очевидно для тринадцатилетних людей. Зачем же мчаться навстречу глупости?

Вот, скажем, Софья Борисовна. Одной рукой она заталкивает в карман чемодана Митину бритву, а другой вытирает слезы. Чего ревет? Боится, что Митя сюда не вернется? Ну и зря. Лешке абсолютно ясно, что они поженятся. Достаточно было увидеть, как Дмитрий вчера по-хозяйски выбирал место для полки со своими книжками. Или как помогал Соне мыть посуду. Лешка вспомнил, что точно такое важно сосредоточенное выражение лица бывало у его отца, когда он помогал маме в домашних делах.

Конечно, Митя вернется из отпуска только сюда. А Соня ничего не видит, хоть и глядит на Митю во все глаза. Наверное, ждет обещания на словах. Глупо! Зачем слова, когда и так все понятно.