Вернись из полета!

Горячая волна подкатила к горлу... Неужели Катя раз­билась? Неужели разбилась?! Нет-нет, она только ранена. Не может быть, чтобы совсем... Не может быть! Она же сумела перед самой землей выровнять самолет и уже вела его на по­садку! Она была жива! Сейчас эти люди, бегущие к самолету, помогут ей выбраться из кабины. Они ей помогут! Ну конеч­но же... Но почему они так долго бегут? Так бесконечно дол­го, целую вечность... А Катя там, в кабине... Быстрее, ну быст­рее же!

Наконец они приблизились к самолету, окружили его и начали вытаскивать Катю.

А Лиля все летала и летала над подбитым истребителем, не в силах ничем помочь: здесь, на этом изрытом поле, сесть было невозможно.

Катю вытащили и оставили на земле у самолета, подложив ей под голову что-то темное. Никто никуда не спешил, не бежал, никто не пытался оказать ей помощь. Люди просто стояли вокруг и смотрели на нее. Что же они, что?! И Лиля по­няла: Кате уже не помочь... Но все внутри кричало: нет, нет! Она не могла, не хотела поверить... Руки дрожали, в висках стучало!

  ...Ты, конек вороной, передай, дорогой...

На малой высоте она кружила и кружила, глотая слезы, и все смотрела, смотрела на неподвижно лежащую Катю, словно ожидала, что она сейчас все-таки поднимется, и никак не могла улететь.

Потом Катю накрыли с головой. «Зачем же они, зачем?!» Несколько человек нагнулись и стали поднимать ее, чтобы унести с поля...

 ...Что я честно погиб за рабочих...

Последний раз промчавшись бреющим над людьми, над истребителем, над Катей, Лиля резко бросила свой «ЯК» кверху, и он, набирая высоту, завыл печально и надрывисто.

«ТРОЙКА», СБЕЙ «РАМУ»!

Днем, когда на аэродром налетели «хейнкели», Лиля бы­ла дома. Налет продолжался недолго: «хейнкели», появившие­ся с востока, прошли бреющим над стоянками, обстреляли са­молеты и, сделав еще один заход, улетели.

Лиля поспешила к своему самолету. Там уже работали де­вушки: Инна чинила крыло, в котором оказались пробоины, ей, как всегда, помогала Валя. Обе торопились, чтобы успеть к Лилиному приходу, но так и не успели.

— Что, попали? — заволновалась Лиля. — Сильно повре­дили? Покажи — где?

— Немножко... Вот крыло только, — ответила Инна. — Я осмотрела весь самолет — больше пробоин нет.

— О, дырка большая! Долго латать...

— Одна осталась, последняя. Ничего, залатаем... Мы ско­ро кончим. Еще полчасика, не больше... Ты пока отдохни.

Лиля молча кивнула.

Примеряя заплату, Инна бросила проницательный взгляд на свою летчицу — как у нее настроение. Только вчера похо­ронили Катю, и Лиля уже вторую ночь не спала. За послед­ние два дня она побледнела, глаза провалились, но, несмотря ни на что, держалась.

Лиля постояла, посмотрела, как проворно работают девуш­ки, и взглянула на часы: успеют ли?

Через полчаса ей предстояло лететь на штурмовку враже­ских огневых позиций.

— Я пойду на КП, — сказала она.

Мартынюк собирал летчиков для уточнения боевой за­дачи.

— Все самолеты в исправности? — спросил он, когда лет­чики пришли. — Кто не готов? Сразу говорите. Литвяк, как с вашим самолетом, полетите?

— Да. Уже все в порядке, — ответила Лиля, надеясь, что к моменту вылета девушки залатают пробоину.

Уточнив порядок действий в воздухе, Мартынюк предупре­дил:

— Вылетать по сигналу. Две красные ракеты.

Вернувшись, Лиля улеглась на траву в тени от самолета.

Хотелось побыть одной.

— Профессор, разбуди, если усну! Через двадцать минут, — попросила она.

— Разбужу. Ты отдыхай.

Она лежала на спине, заложив руки под голову, и смотре­ла в небо. Было тихо. Только рядом, у крыла, негромко пере­говаривались Инна с Валей да по-шмелиному гудели машины на аэродроме, двигаясь от самолета к самолету. Уснуть? Ми­нут на двадцать... Нет, лучше не спать: скоро лететь.

Небо сегодня было синее-синее, и торжественно плыли в синеве белые пушистые облака причудливых очертаний. Иног­да облако закрывало солнце, и тогда по земле пробегала тень... Не хотелось ни о чем думать. Только смотреть на пушистые облака, легко и беззаботно убегающие неизвестно куда.

А Кати нет... Веселой, Шумной Кати. «Слышь, Лиль, там у меня два письма... Так ты отошли», «Их, гадов, бить надо! Бить!..», «Хоть одну очередь по немцам выпустила?.. А что же ты делала?!»

Они ушли, ее друзья. Катя, Леша... Ушли навсегда... А об­лака все плывут, и небо такое же голубое, как и раньше... И война продолжается, жестокая, беспощадная. Еще недавно все были вместе, собирались отпраздновать день рождения Ли­ли — ведь он совпадал с праздником авиации. Восемнадцатое августа... Это уже скоро, осталось каких-нибудь три недели... «Слышь, Лилька, скоро тебе стукнет двадцать два!»

Прошло десять месяцев с того дня, как они прибыли в полк. Много? Мало? Всего десять месяцев. Или — целая жизнь. «Лиль, мои заводские обещали купить самолет. Как ты ду­маешь, сколько стоит «ЯК»?..»