Верни мою жизнь

Оно… и ещё зудящее под лопатками чувство вины. Если эта девушка умрет, это останется только на его, Ричарда, совести. Настолько не терпелось найти ответы, что не дождался спокойного времени и рискнул её жизнью. Кховары создания иных слоев и любят ночь, полнолуние и темноту — время перехода. Подошедшая слишком стремительно гроза затянула небо так плотно, что они решили, будто пришел их час.

Ричард с досады цокнул языком.

А ведь считал себя разумным человеком, но будто кровь этим утром в голову ударила: судьба, случайная встреча, загадочная речь незванной гостьи и… Да, стоит признаться себе в том, что эти большие глаза цвета туманного, предрассветного леса, глядящие на него с такой невыносимой мольбой, не могли оставить его равнодушным. В конце концов, Кодекс предписывал спасать и защищать слабых.

Ричард хмыкнул. Конечно, дело вовсе не в том, что неравнодушным его сделало и то облегающее ночное платье из дорогого шёлка, какое обычно надевали на ночь знатные леди. Откуда взялось, интересно, после драных штанов? Вспомнилась живость движений невольной гостьи и столь милая непосредственность. И ещё то, как изгибаются её брови, хмурится лоб и как отчаянно она пытается ему что-то объяснить на своём языке и прикусывает губы от досады. Как злится на его непонимание.

Он должен найти к ней подход.

Похоже, Леовин и правда запугала её слишком. И чего так взъелась? Если бы её подозрения были правдой, Ричард бы давно это почувствовал. Второй год здесь, и уж хорошо знает все окрестности. Вероника не отсюда и не из-за Реки. А значит, остаётся не так много вариантов объяснения. И неспроста это именно сейчас произошло — Ричард уже неделю всей кожей чувствовал грядущие перемены.

Что-то должно было случиться, даже Леовин замечала странные знаки в небе и встречала случайные предзнаменования в коридорах замка. Атиас, правда, говорил, что чувствует опасность, но он всегда опасался резких перемен, и ссылка в Пограничье для него стала настоящим испытанием. Сам же Ричард чувствовал, будто есть возможность уйти с нежеланной дороги. Хелаин услышала невысказанные вслух просьбы?

Четвёртый час Ричард листал летописи прошлых обитателей замка и его окрестностей, но ясного ответа не находил. Да и можно ли его найти? Легенда на то и легенда. Как назло, Йорен тоже подтвердил его бредовое предположение, и от этого становилось не по себе.

Ричард задумчиво покрутил стоящую на столе тонкую медную статуэтку богини Хелаин с раскинутыми в стороны руками. Стёр пальцем пыль с поднятых ладоней и макушки с косами, всмотрелся в едва обозначенное в скульптурке лицо. Скажи-ка мне, Хелаин, твоя ли она и вправду посланница?

Есть, конечно, способ это проверить… Если Йорен прав. Если их столкнула судьба не просто так, он это почувствует.

Уже что-то чувствует.

Главное, чтобы Вероника осталась жива. Ричард вздохнул, понимая, что сделал всё, что мог, и теперь это зависит не от него. Лекарь обработал рану, дал целебное средство и следил за Вероникой с самого возвращения в Аренхилл.

Остаётся дождаться.

Может, обо мне тут уже какая-то слава ходит? Вон, Леовин с любовником обсуждали, значит, все что-то знают. Все, кроме меня!

Дохромав через боль до открытой двери, я придержалась за стену и с осторожностью ступила внутрь небольшого зала. Слуга, сперва потерявшийся, послушно ступил за мной.

В покоях хозяина замка было тепло. За окнами темнела ночь, блекло просвечивала через облака луна. На каменном полу приглушал шаги ковер, мягко потрескивал огонь в широком камине с железной решёткой. Подходя ближе, я засмотрелась на портрет на стене в тяжелой раме, на котором была изображена яркая привлекательная дама со светлыми волосами, легкой полуулыбкой и взглядом с поволокой. Интересная… Я обернулась к середине зала.

Рыцарь круглого стола явно дремал, прислонив ко лбу ладонь и откинувшись в высоком кресле перед столом. Приблизившись к спящему, и поймала себя на том, что отчего-то бешено заколотилось сердце — так, что даже в кончиках пальцев отдается.

Чего боюсь? После всего, что было, после монстров — оживших кошмаров из сна? После того, как чуть не погибла…

А ведь боюсь! Боюсь до дрожи, что мы снова друг друга не поймем. Я, наверное, тогда вообще взвою от отчаяния… И заставлю его сидеть со мной до упора и учить своему странному языку — как угодно, лишь бы наконец понимать!

— Ричард, — произнесла я наконец на выдохе и присела на соседнее кресло.

Он не вздрогнул, просто медленно открыл глаза и посмотрел на меня.

— Вероника?

Я невольно растянула губы в широкой улыбке, глядя на его сонное выражение лица. Всё-таки произносил он моё имя так забавно, как немцы говорят с акцентом на русском. И почему-то мне даже захотелось услышать это ещё раз…

— Да. На этом этапе мы уже неплохо друг друга понимаем, — усмехнулась я.

И замолчала, ожидая снова получить в ответ тарабарщину.

И Ричард действительно заговорил на своём. Но… не знаю, как, но я машинально перевела его слова на русский и тут же неверяще выдохнула.

“Ты… меня… понимаешь?” — спросил он, вопросительно приподняв одну бровь.