Верная неверная

Клим казался каменным изваянием — такой же твердый, тяжелый, непроницаемый. Но все-таки Юля чувствовала его волнение. Он сидел за столом, пил чай, но смотрел только на бабушку. Он, казалось, боялся глаза поднять на Юлю. А сидел он боком к ней, так, чтобы она не видела его шрам. И с этой стороны он казался очень даже симпатичным мужчиной. Но Юля-то знала и про шрам, и про оттянутую губу. Только вот отвращения не было. От Ромы ее бы сейчас вытошнило, а от Клима — нет.

— Клим Александрович, ну что же ты молчишь? — спросила бабушка, толкая его на решительный шаг.

— Да я не молчу, — опустив глаза, сказал он.

— Ну и заслал бы сватов, если сам сказать не можешь…

— Да какие сваты… — Он еще ниже опустил голову.

Юле стало смешно, но вместе с тем в ней шевельнулась и жалость к этому человеку. Он так стеснялся самого себя, что не в состоянии был выразить свои чувства, не говоря уж о том, чтобы высказать намерения. Он боялся Юлю, робел перед ней, как мальчишка. Возможно, он воспринимал ее как божество… Знал бы он, как обошелся с его божеством подлый Рома Коробов.

— Юля, Клим Александрович пришел к нам с предложением… — пришла ему на помощь бабушка.

Клим не опустил голову еще ниже, но сидел, боясь пошевелиться. И так вдруг Юле захотелось приободрить его. Тем более она уже приняла решение, хотя еще и не готова была его озвучить.

— Я согласна, — сказала она.

Клим встрепенулся, поднял голову, взгляд его вспыхнул, как церковный купол на ярком солнце.

— Только сначала я должна окончить колледж, — добавила Юля.

Клим кивнул. Он, казалось, готов был ждать хоть целую вечность, лишь бы только его мечта сбылась. Глядя на него, Юля не сомневалась в том, что этот человек никогда не обидит ее. Она верила в него даже после того, как ее подло обманул Рома.

* * *

Рома не чувствовал себя виноватым. Ну, подпоил Юлю слегка, ну навалился на нее. Он же не просто так, а с самыми серьезными намерениями. И замуж он Юлю возьмет, и жить с ней будет нормально, без обмана… Он всего лишь ускорил процесс, наставил, так сказать, Юлю на путь истинный. Не признала она сразу свое счастье, но теперь у нее просто нет выхода.

Он подъехал к дому, в котором она жила, но так ее и не дождался. Юля почему-то не захотела выходить к нему. А сегодня она все-таки отправилась в город, но не с ним, а с каким-то мужиком. Он подъехал за ней на «уазике», Юля села к нему в машину, и они уехали.

Мужик привез ее в город, высадил у деревообрабатывающего комбината, в бухгалтерии которого работала Юля. Она ушла, а Рома остался ждать. Но «уазик» не уезжал. Более того, из машины вышел плотного телосложения мужчина с безобразным шрамом на щеке. Он старался не хромать, приближаясь к машине, но это давалось ему с трудом. Видно было, что одна нога у него чуть короче другой.

Рома не стал уезжать. Еще чего! Он здесь, в Подреченске, свой пацан, а этот меченый — пришлый деревенщина. Да, он плотного телосложения, и энергетика у него мощная, но и Рома не лыком шит. И боксом он занимался, и железо таскал, качая мышцы. Нет, его голыми руками не возьмешь.

Мужик открыл дверь и, не спрашивая у него разрешения, сел в машину.

— Ты кто такой? — скривил губы Рома.

В ответ мужик посмотрел на него — спокойно, без нажима, но сколько тонн было в этом его взгляде! Так двухметровый слой земли давит на покойника. Именно такое сравнение пришло Роме на ум.

Меченый неторопливым, размеренным движением убрал звук магнитолы.

— Я все знаю, — невозмутимо сказал он.

Голос у него глубокий, басовитый, с легкой хрипотцой. И звучал он, казалось, со всех сторон.

— Что ты знаешь?

— Ты обидел Юлю.

— И что?

— Это не претензия, — продолжая смотреть на Рому, тихо сказал он. — Это приговор.

И взгляд этот заполнял душу какой-то ледяной субстанцией, которая застывала, распирала стенки грудной клетки. Роме вдруг стало не хватать воздуха, и еще его хватил озноб.

— Но я тебя кастрировать не буду.

Рома представил, как скальпель касается его чресел, как острие вонзается в плоть, и его передернуло.

— Что?

— Но если я еще раз увижу тебя рядом с Юлей, приговор будет приведен в исполнение. — Меченый говорил, ничуть не сомневаясь в том, что сможет оскопить Рому.

Он сказал и замолчал. И не спрашивал, понял Рома или нет.

А Рома понял. И поверил. Но и сдаваться он не собирался. Он же крутой пацан и сможет найти управу на какого-то деревенщину.

— Зачем ты угрожаешь? — Он старался изо всех сил, чтобы его голос звучал так же внушительно и непринужденно.

Но голос почему-то срывался на визг.

— Это не угроза, — открывая дверь, спокойно сказал меченый.

— Ты даже не представляешь, с кем связался! — бросил ему вслед Рома.

Но мужик и ухом не повел. Он ничуть не сомневался в своем превосходстве. И эта его уверенность не просто действовала на нервы, от нее немели кончики пальцев.