Верная неверная

– Ты чего ко мне в карман лезешь?

– Я к вам?! В карман?! – Юля недоуменно захлопала глазами.

– А она такая! Она может! – в голос засмеялась Алька.

Она сидела с другой стороны от этого мужика. И тоже ехала в город утренним рейсом.

Школа осталась в прошлом, но Алька продолжала отравлять и настоящее. Юля училась на бухгалтера, а она – на землеустроителя. В колледже они практически не пересекались, и на пути в город Юля старалась ее избегать. Она уезжала в Подреченск первым рейсом, Алька – вторым. Но сегодня Юля задержалась, и пришлось ехать в одном автобусе. Причем в переполненном. Первый рейс, как правило, менее загружен, хотя и там случалось ехать в тесноте, Но не в обиде. А тут вдруг какой-то алкаш бредить наяву начал. И Алька, конечно же, подхватила. А баба она здоровая, такая же крупная, как ее мать. И голос у нее громкий, зычный.

– А ну! – Мужик начал охлопывать свои карманы, локтями касаясь ее груди.

А грудь у Юли к шестнадцати годам налилась, оформилась. И угловатое некогда тело слегка округлилось, хотя она и оставалась такой же худенькой. Сколько раз ей уже предлагали любовь и дружбу, но Юля всякий раз отказывалась.

– Да пошел ты! – Юля двумя руками оттолкнула его, поднялась со своего места и, расталкивая стоящих в проходе пассажиров, направилась к двери.

Нет, она не собиралась выходить, просто там впереди, как ей казалось, было больше воздуха.

– Граждане, берегите свои карманы! – закричала Алька.

Кто-то покосился на нее, кто-то тайком стал ощупывать свои карманы, а кто-то поспешил занять освободившееся место. Зина Дементьева заступилась за Юлю.

– Алька, хватит дурить!

– Это кто дурит? – вскинулась Алька.

– А ну не ори, дура! – набросился на нее дядя Слава.

А он мужик с особенностями – насколько добрый по вечерам, настолько же злой по утрам. И Алька это знала, поэтому и прикусила язык.

Зина Дементьева училась на четвертом курсе, зимой, через три месяца, у нее выпуск, и на второкурсниц она смотрела снисходительно. Но тем не менее за Юлю заступилась.

Автобус прибыл в Подреченск, от автостанции до техникума – несколько кварталов. И несколько путей. Юля чувствовала, что Алька захочет поквитаться с ней, поэтому, выскочив из автобуса, свернула за ларек с зарешеченным окошком, вышла к проулку между частными домами. И каково же было ее удивление, когда в самом конце этого проулка она увидела Альку.

А место безлюдное, зато собака за забором лает, аж заходится, бросаясь на возмутителей спокойствия. Алька с кулаками, собака с острыми зубами – жуть. А Юля такая хрупкая, беззащитная.

– Ну что, попалась?

Юля уже поняла, что на помощь никто не придет. И Алька щадить ее не станет. Значит, нужно драться. Но как?.. Она провела взглядом по земле и заметила палку. Нагнулась, взяла ее и чуть не расплакалась, когда поняла, что это всего лишь тонкая ветка. Но разогнуться она не успела. Алька ударила ее ногой и попала в лицо.

– На тебе, сука!

Падая на живот, Юля закрыла рукой разбитый нос. И когда упала на землю, закрыла лицо. Пусть Алька бьет ее по спине, по ногам, только лицо пусть не трогает. Но Алька все норовила ударить ногой в голову. И била.

Юля уже чувствовала, что теряет сознание, когда кто-то схватил и оттащил от нее Альку.

– Что ж ты, гадина, вытворяешь? – возмущенно прозвучал мужской голос.

Юля оторвала голову от земли, посмотрела в сторону, откуда пришло спасение, и увидела мужчину в милицейской форме. Он держал Альку, обхватив ее двумя руками, а она дрыгалась, пытаясь вырываться. А Юле помог подняться второй милиционер, молодой парень с раскосыми глазами и пышными усами.

– Заявление писать будем? – спросил он, рассматривая Юлю.

– Какое заявление? – заорала Алька. – Это я заявление писать буду! Эта сука меня обокрала!

– Обокрала?! – Мужчина, который держал ее, разжал руки.

– Да весь автобус подтвердит! Все видели, как она там по карманам шарилась!

– Разберемся!

Через полчаса Юлю закрывали в одну камеру с решетчатой дверью, а Альку в другую, по соседству. И никому не было дела до ее распухшего носа.

А еще через час ее повели на допрос. Юлю лихорадило от страха и волнения. Она же не преступница, тогда почему ее держат в тюремной камере и водят под конвоем? Осталось только наручники на нее надеть.

Ее привели в кабинет, в котором хозяйничала немолодая, крупнотелая женщина с жидкими обесцвеченными волосами. И капитанскими погонами на форменной куртке. Женщина неторопливо стучала по клавишам печатной машинки. Юлю она скорее услышала, чем увидела. И кивком головы показала на свободный стул перед своим столом.

– Рассказывай, – сказала она, не отрывая глаз от книги, с которой перепечатывала.

– Что рассказывать? – не поняла Юля.

– Кого ты там обворовала?

– Никого я не обворовывала.

– А кошелек у пассажира кто вытащил?

– У какого пассажира? Алька все врет!

– Врет?! – Сомнение в голосе капитана не просто прозвучало, оно простонало.

Наконец она оторвала взгляд от книги и воинственно глянула на Юлю. Но, рассмотрев ее, нахмурила брови. И даже растерянно моргнула.

– Это ты кошелек вытащила? – в недоумении спросила она.