Верх совершенства

– Вы правы, мэм, однако не стоит, наверное, судить о деле, все обстоятельства которого еще не известны. Моя мама, должна вам признаться, придерживалась того же мнения, что и вы, а папа говорит ей, что мы не должны говорить о скупости господина Кальвера, а должны дознаться до природы и причин, вызвавших ее. Мы должны пожалеть покойного. Он был, наверное, очень несчастлив.

– Конечно, твой папа не мог сказать ничего иного. Ведь он христианин, да к тому же священник, – рассудительно ответила миссис Андерхилл. – Но лично я жалею бедных Вед-моров. И не за то, что им осталось по завещанию так мало, а за то, что они не додумались еще давно уйти от этого старика. А они не ушли, поверили в то, что он обеспечит их за верную службу. Господи! Всем же с самого начала было ясно, что он не способен на это! Обещать – обещал, а выполнять свои обещания, держать слово – это увольте! Всю жизнь на него потеряли, а в ответ ничего! Ну что, я не права?

Мисс Чартли ничего не могла на это ответить. Она только вздохнула и покачала головой. Это дало возможность Теофании тут же переключить разговор в другое, по ее мнению гораздо более интересное и важное русло. Она спросила свою тетушку, спустя какое время после его приезда она рассчитывает пригласить к себе сэра Уолдо.

Происхождение у миссис Андерхилл было не самым высоким. Несмотря на общую способность держать себя в этом мире как добропорядочная леди, ей никак не удавалось ухватывать все тонкости светского кодекса. Впрочем, многие вещи она знала не хуже других. Поэтому воскликнула:

– Ничего себе, Теофания! Батюшки, что ты еще придумаешь такого? Как будто я не знаю, что не могу сама приглашать джентльмена! Это просто неприлично! Даже если бы он ничего не усмотрел в этом, а он обязательно усмотрит… Какой смысл, скажи мне на милость, отсылать ему пригласительную карточку, если он не собирается оставаться в Брум Холле!

– Если ты, тетушка, не хочешь делать этого, то это должен сделать Кортни! – заявила Теофания, не придав никакого значения заключительной части короткого монолога миссис Андерхилл.

Но Кортни, к вящему неудовольствию Теофании, наотрез отказался делать что-либо в подобном роде. Скромность не была в числе отличительных черт его натуры, впрочем, равно как и манеры. Свои возражения он высказал поэтому в самой резкой форме, на какую был способен. А способен он был в этом отношении на многое. Сама мысль о том, что он в свои девятнадцать может взять на себя наглость навязываться сэру Уолдо, настолько потрясла его, что он побледнел как смерть и сказал своей кузине, что она, должно быть, спятила, раз полагает, что он позволит себе такую выходку!

Однако та настойчивость, с которой мисс Вилд продолжала отстаивать свою идею, выдвигая очередные аргументы, а всего больше слезы, которыми кончился спор с кузеном, заставили почувствовать себя миссис Андерхилл весьма и весьма некомфортно. Позже она признавалась мисс Трент в том, что надеется на то, что сэр Уолдо вообще не потревожит их.

– Честно скажу: не понимаю, почему из-за него должна подниматься такая суматоха! Теофания, бедняжка, она совсем отчаялась! И все из-за того, что Кортни считает неприличным взять на себя обязанность пригласить его! Сказать по правде, милая, все это меня очень волнует, ибо ты отлично знаешь нрав моей племянницы!

Это была истинная правда. Уж кто-то, а мисс Трент действительно хорошо знала Теофанию. Мисс Трент была уважаемым человеком в этих местах, несмотря на свою молодость, и была этим обязана только тем, что однажды лучше других сумела справиться с неукротимым характером красавицы Теофании.