Верю в любовь

Наша семья была не просто бедной, беднее было просто некуда. До того, как стать христианином, отец из-за проблем с выпивкой и наркотиками никак не мог найти себе постоянную работу. После того, как родители приняли Христа в свое сердце, приоритетом для них стало служение и забота о нашей семье. Поскольку полноценного образования у отца не было, единственная сносная работа, которую он мог получить, оказалась на заводе, которая обычно занимала весь день, и ему часто требовалось работать по воскресеньям. Поэтому вместо нее он выбрал работу на стройке, что позволяло ему проводить больше времени с нами и другими прихожанами. Но здесь он часто сидел без дела, особенно зимой.

Не будет преувеличением сказать, что были дни, когда наши шкафы были пусты, и так продолжалось до очередной отцовской зарплаты. Мы все вместе молились о еде, и я помню, как наутро после этого мы находили на крыльце сумку с продуктами. Насколько я знаю, родители никому и никогда не жаловались, что мы голодаем. Но Господь знал об этом и помещал тревогу за нас в чье-то неравнодушное сердце. Такое случалось не раз, и мы так и не узнали, кто приносил нам сумки с едой, но мы всегда знали, что это Господь не оставляет нас.

Несколько раз нам отключали воду и электричество, потому что нечем было платить по счетам. Когда не было света, мы пользовались свечками и масляной лампой, пока отец снова не получал деньги.

Дом, в котором мы тогда жили, отапливала стоящая в подвале старая дровяная печь. Я очень боялся спускаться в подвал – он напоминал мне зловещую пещеру, – и даже когда отец был на работе и я оставался за старшего, я все равно слишком боялся идти вниз, чтобы растопить печь. Моей матери тоже это не нравилось. Я предпочитал оставаться наверху и заниматься, завернувшись от холода в несколько одеял, только бы не ходить туда.

Однажды, когда мы сидели без электричества и туалет смыть было нечем, ведь помпа тоже не работала, нам пришлось ведрами набирать снег и заполнять им цистерну для смыва. Помню, как-то у нас кончилась туалетная бумага, и новую купить было не на что, потому что лишних денег на нее не было. Поэтому мы делали ее из газет, разорвав на листы помельче и хорошенько растерев, чтобы сделать помягче.

Иногда мы все вместе скидывались отцу на бензин, чтобы он мог доехать до работы. Эйприл и я собирали накопленную мелочь, считали, рассыпав ее на столе, и сообщали отцу: «Ага, тут три с половиной доллара».

Не скажу, что мы все время так жили, но происходило это достаточно часто, чтобы у меня сохранились ясные воспоминания о подобном опыте.

Носили мы обычно одежду из секонд-хенда, но родители делали все, что в их силах, чтобы мы ни в чем не нуждались. Если кому-то из нас нужны были джинсы или новая обувь, мы получали их. Время от времени нам даже хватало денег перекусить в местечке типа Wendy’s, и такие перекусы вне дома – пусть даже это был фаст-фуд – были настоящим наслаждением.

От зарплаты до зарплаты родители жили лишь верой. Я наблюдал за ними, удивляясь тому, как их вера выдерживает все эти непростые обстоятельства. Я помню моменты, когда у нас не было ничего, и тогда отец брал гитару, и мы пели все вместе. Невзирая на трудности, он пел и играл с радостью в голосе. Для моих родителей Господь всегда был благ.

Я нуждался в родительском примере. Еще в начальной школе, начав работать, я постепенно стал понимать, как наше положение отличается от окружающих семей. И когда это понимание укрепилось, наша бедность стала меня смущать.

Наша школа участвовала в государственной программе бесплатных обедов для детей из малообеспеченных семей. Увидеть свое имя в списке таких детей стало особенно унизительно. Кажется, в седьмом классе я буду настолько стыдиться этого, что стану просить родителей давать мне хоть какие-то деньги, чтобы меня видели покупающим еду, а не ждущим подачек.

Как-то раз мне пришлось носить одну и ту же рубашку два раза на неделе, и когда какой-то парень заметил это, от стыда я готов был провалиться под землю. Но я никогда не жаловался на наше положение, хорошо зная, что родители много работают, чтобы дать нам все необходимое, и они не сомневались в том, что Господь воздает им по их вере. И когда Он удовлетворял наши нужды, что бы это ни значило, родители всегда давали нам понять, что все это дал нам Он.

Даже «Пинто».

Дари и принимай

Автомобили тоже были среди тех даров, которыми люди благословляли нас, и у нас было несколько забавных машин. Люди щедро предлагали нам свои старые машины, но редко случалось так, что мы подолгу ездили на одной и той же. Мы пользовались ей так долго, как позволяло состояние, потом Господь вкладывал в чье-то доброе сердце желание отдать нам следующую. Мы были благодарны за все. Одним из наших первых автомобилей стал побитый маленький оранжевый «Форд Пинто».

Мать как-то сидела за рулем такого, когда забирала Эйприл и пару ее подруг с собрания скаутов. Пока они ехали домой, мама видела в зеркале заднего вида, как округлились глаза одной из подруг Эйприл, когда она изучала любопытный интерьер машины.