Верю, надеюсь, люблю…

— А он вовсе и не намокал, — прозвучало изумившее ее признание. И в доказательство своих слов Аллан повернул ключ в зажигании, а потом уже дал газу, и они поехали по дороге. Каждый был поглощен своими мыслями.

Лу старалась дышать глубоко и размеренно. От усталости и волнения у нее кружилась голова. Ее бросало в дрожь при мысли о безжалостном вмешательстве Анжелы в ее личную жизнь, она злилась на себя за то, что вообще согласилась поехать сегодня, огорчалась, что Аллан так легко дал себя провести.

Ее обуревало так много чувств, и вдруг она вообще перестала что-либо чувствовать. Голова у нее была легкая, как пушинка от одуванчика, абсолютно лишенная воли. Наверное, это из-за виски, подумала она, и из-за шока, вызванного тем, что только что пришлось пережить.

Наверное, она задремала, потому что когда машина в следующий раз остановилась, она не сразу смогла сообразить, где находится и почему. Потом, разглядев пустынную ленту дороги, залитую мощным светом фар, и мрачные очертания деревьев и холмов на фоне бледных небес, усыпанных звездами, она с тревогой уставилась на водителя.

Аллан громко ругался — на этот раз он прямо-таки сыпал проклятьями.

— Не смотри на меня так, дурочка, — грубовато сказал он ей, и в его грубости было что-то настолько братское, что Лу с трудом подавила смех искреннего облегчения.

— Что случилось? — спросила она.

— Сломалась, вот что случилось, — горько ответил он. — И на этот раз по-настоящему. Уж не подумала ли ты, что я рискну разыграть поломку во второй раз?

Лу прикусила губу и ничего не ответила. Бедный Аллан! Можно ли винить его за то, что ему неприятно. К тому же он, конечно, устал не меньше нее.

Она вылезла из машины и подошла к капоту.

— Разреши мне помочь. Я могу что-то сделать?

Она чувствовала полную беспомощность, но ноты сочувствия в ее голосе, наверное, дошли до него.

Он усмехнулся.

— Спасибо, Лу. Да, можешь. Достань, пожалуйста, фонарик из машины и посвети мне вот здесь.

Лу послушалась, радуясь, что может быть полезной. Она не знала, сколько времени держала фонарик, глядя, как Аллан отчаянно перебирает провода и контакты, зачищая их.

Постепенно небо окрасилось первым легким румянцем рассвета, розовеющим в обещании нового жаркого дня, но Лу дрожала в своей тонкой вязаной кофточке, поскольку воздух был еще по-ночному прохладным, как это часто бывает в глубине континента. Время от времени она встречалась взглядом с Алланом и старалась, чтобы ее руки, державшие фонарик, не дрожали. Ему и так хватало забот…

К тому времени, когда они наконец добрались до усадьбы, Лу уже легко могла разглядеть в быстро разгоравшемся свете дня, что часы показывают половину шестого утра. Боже праведный! Всего три четверти часа до завтрака! Ей надо пробраться в дом, переодеться в рабочий халатик и пройти на кухню. Ложиться в постель, конечно, уже не имеет смысла, ей еще предстоит напечь булочек и пожарить отбивные на завтрак.

Так думала Лу, легкими шагами направляясь по тропинке к дому. Аллан с твердым намерением закончить свидание по всем правилам приличия, настоял на том, чтобы проводить ее до веранды. Они оба решили выйти из машины подальше от дома, чтобы не разбудить тех, кто еще спал.

Однако оказалось, что эта мера предосторожности была излишней. По крайней мере один обитатель дома уже проснулся — или, может быть, и не ложился?

Взгляд Лу не мог оторваться от безупречно начищенных ботинок с резинками по бокам, стоящих на самом верху лестницы. Она заставила себя поднять полные трепета глаза на аккуратно выглаженные брюки и защитного цвета рубашку с расстегнутым воротом и наконец взглянула в суровое лицо Стивена Брайента. Лу решила, что скорее всего он не ложился. Глубокие складки залегли в уголках его губ, а серые глаза были презрительно-непреклонными и суровыми.

Лу послала ему робкую улыбку, которая угасла, едва успев родиться в уверенности, что он ее оттолкнет. Не было ни капли ответного тепла на худом, жестком лице Стива, бледном — несмотря на загар — от усталости или от гнева.

У Лу подогнулись колени, а сердце бешено заколотилось. О небо, ну почему он так на нее смотрит? Она знала, что волосы ее растрепались, с губ давно уже стерлась помада, а глаза наверняка потускнели и запали от усталости. Больше того, она никак не могла успокоить чуть заметную дрожь, которая снова овладела ею. Первые слабые лучи бледного утреннего солнца, ласкавшие ее спину, не могли достаточно согреть ее, чтобы прогнать эту предательскую дрожь. Она знала, что он заметил ее состояние, так же, как и все остальные детали.

Все мысли Лу куда-то улетучились, осталось только чувство возмущения от презрительного осмотра, которому он ее подверг. Но сказать ей было нечего.

В конце концов он сам нарушил молчание:

— Доброе утро, мисс Стейси. Надеюсь, вы приятно провели ночь вдали от дома?

Потом он перевел взгляд на Аллана Йетса.

— Надеюсь, вы приготовили достаточно убедительную причину, по которой вы вернули свою спутницу почти без двадцати шесть утра?

Аллан нерешительно кашлянул.