Веридор. Одержимый принц

— А что из магии ты сам выучил? — заинтересованно спросила принцесса, чувствуя толику стыда за то, что ей-то преподавателя точно предоставят. — И почему отец не занялся твоим образованием? Только не говори, что он тоже нас делит на законных детей и бастардов!

— Нет, отец не делит и об образовании своих детей заботится. Знаешь же, что он открыл Военную Академию недалеко от Северного Предела специально для своей личной гвардии а по совместительству его «бастардов на особом положении».

Это была правда. В Веридоре вот уже несколько веков было живо право первой ночи: вассал просил разрешения на женитьбу у своего непосредственного господина, а тот, разрешая, не мог не вкусить то наслаждение, которое сам даровал своему подданному. Кандор Х был непосредственным господином всего высшего дворянства, которое составляли примерно полсотни родов. Конечно, среди них у короля были друзья и ради них он действительно просто спал на широком ложе вместе с молодой. Однако куда чаще с женихами были натянутые отношения, да и невесты не стремились подарить невинность мужьям. Напротив, каждая из них мечтала узнать ласки короля, который слыл лучшим любовникам всего Веридора с юных лет, когда он даже не был наследным принцем. Ну, а Кандор Х не мог отказать красавицам в такой малости. И все бы ничего, если бы нынешний правитель не обладал магией Жизни и, как следствие, ночь с ним не могла пройти без последствий. В итоге у тридцати родов первенцами и наследниками стали бастарды короля. Тут уже попахивало восстанием аристократов, причем не сказать, что совсем беспочвенным. Кандор мог бы подавить недовольство силой, но, стоило мальчикам достигнуть трехлетнего возраста, их представляли ко двору. Король видел сыновей, уже таких сильных и способных, похожих на него… и сердце его дрогнуло, и он признал всех своих детей, лично обучал всех тридцати магии (что примечательно, все мальчики рождались со склонностью к черным силам, унаследованной от отца), а позже открыл для них Военную Академию — первое специализированное высшее учебное заведение в Веридоре, которое — о Единый! — не было в ведении Отче. Это был очередной скандал и очередная почти война со «святыми». Это ж надо: сам Отче не имеет право вмешиваться в учебный процесс и одобрять учителей, отказ от преподавания церковных дисциплин, официальная практика богопротивной черной магии, обучение БАСТАРДОВ! На последнее обвинение Кандор Х хищно оскалился и заявил: «Ну, я же не Отче, чтобы не признавать своих детей, которым не посчастливилось родиться от законной супруги, зато признавать их святыми и давать титул Светлейших. Хотя хорошая идея: отныне мои сыновья будут… нет, не Претемными, это слишком пафосно. Просто Чёрными. Чёрной Тридцаткой.» После таких слов, брошенных на официальном приёме в лицо дипломатической миссии из святых земель, весь мир с змиранием сердца ждал, как Отче сотрет Веридор с лица земли или как Кандор Х станет новым идолом поклонения, задушит на корню культ Единого и, — демон его знает, а вдруг! — объявит, что отныне истинна одна религия — язычество. Но взрыва так и не произошло. Видимо, Отче, признав противника достаточно сильным, в очередной раз проглотил оскорбление от Веридорского короля. Но и Кандор не стал нагнетать, просто делал все по намеченному плану, а именно воспитал своих сыновей первоклассными воинами и могущественными магами. Чёрная Тридцатка стала элитой армии и была провозглашена личной гвардией короля. Этой силы страшились все предатели, ибо воины были преданы лишь королевской семье, к тому же обожали своего отца и дружили с другими детям Кандора. Однажды Гвейн, один из тридцати, сказал Конде, что отец подарил им лучшую судьбу: с одной стороны, у них был высокий статус, а с другой из абсолютно не стесняли какие-либо ограничения. Кандор подарил им СВОБОДУ. Они могли заниматься любой деятельностью вне службы (им были доступны торговля, преподавание, богослужение, — то, чем заниматься считалось позорным в высших кругах). Их жалованье превышало доходы некоторых аристократов. А ещё они могли выбрать себе жену из любого сословия, что аристократку, что крестьянку. Сам Гвейн женился на дочери султана Порсула: он сопровождал отца во время очередного посольства на восток, увидел танцующую красавицу и влюбился в её стройную гибкую фигуру, огромные изумрудные глаза и волнистую прядь пепельных волос, выбившейся из-под плотного покрова. Неслыханное дело: султан не отдал бы дочь даже дочь от наложницы самому королю Веридора по политическим соображениям, а за приличный выкуп одобрил союз с одним из Черной из Тридцатки со словами: «Я не враг своей стране. Откажу — и деньги потеряю, и эти тридцать демонов в человеческом обличье нагрянут, чтобы выкрасть жену для одного и своих!»