Вересковый рай

Саймон заколебался, чувствуя какую-то игру, но согласился. Ему пришлось подогнуть колени, чтобы сделаться немного ниже и Рианнон могла стянуть кольчугу через его голову. Когда он выпрямился, холодный сентябрьский ветер обдал его, словно ведро ледяной воды. Он глубоко вдохнул свежий воздух, наблюдая, как Рианнон сворачивает тяжелые стальные кольца его кольчуги в длинный сверток, который можно было нести на плече. Вскоре ветер показался ему уже не освежающим, а пронизывающим. Его промокшая от пота шерстяная туника прилипала к телу. Саймон присел на корточки рядом с Рианнон там, где ветер был не такой сильный. – Я люблю тебя, – сказал он тихо. – Ты знаешь, чего я хочу, еще до того, как я подумаю об этом сам. Я не думал о том, как мы встретимся, – я был слишком захвачен страстью, чтобы думать. Если бы встреча не была такой совершенной, это могло бы опечалить нас.

– Совершенной? То, что мы бросились друг к другу как два придурка или как одичавшие дети… – Она замолчала, и, когда заговорила снова, шутливая суровость исчезла из ее голоса. – Я вовсе не думала об этом.

– Значит, я что-то значу для тебя?

Рианнон опустила свернутую кольчугу и подняла глаза.

– Ты же сам знаешь. Я никогда не пыталась отрицать этого.

– Ты заботишься обо мне, как о… как о брате? Как о друге?

– Нет, Саймон. Я хочу тебя как любовника. И это ты тоже знаешь. Почему ты спрашиваешь?

– Я не разонравился тебе, Рианнон?

Она уставилась на него в полном недоумении:

– Я начинаю думать, что ты немножко спятил. Ну, конечно, ты не разонравился мне. Если я хочу, чтобы ты был моим любовником, как ты мог разонравиться мне?

– Я желал многих женщин, которые мне совсем не нравились, – сказал Саймон. – Это совершенно разные вещи.

– Не для меня! – с отвращением воскликнула Рианнон.

– Ты обязательно любишь того, кого желаешь?

– Наверное… Да, – призналась она.

– Значит, ты любишь меня? – настаивал Саймон.

– Да, но…

– Но что? – с жаром спросил он. – Рианнон, скажи мне.

Она опустила глаза:

– Я не хотела бы расстроить тебя.

Саймон вздохнул и сел на землю, вытянув длинные ноги, тоже обтянутые кольчугой, давая им отдых.

– Давай я и это сниму, – предложила Рианнон. Она потянулась к завязкам, но Саймон перехватил ее руки.

– Это довольно странно. Ты говоришь, что не хочешь расстроить меня, и в то же время отказываешься выходить за меня замуж. Может быть, если бы ты сказала мне, почему…

– Я уже говорила тебе почему.

– Ты не доверяешь мне? Или себе?

– Обоим.

Но в голосе Рианнон слышалась неуверенность. За месяц разлуки с Саймоном она внимательно изучила свое сердце. Она не была такой уж неопытной девчонкой. Многие мужчины приударяли за ней из-за ее красоты, могущества ее отца, приданого, которое он намеревался дать за ней, может быть, даже и из-за ее странностей, которые так притягивали Саймона. Никто не увлекал ее, пока этот человек с грацией и проворностью леопарда не постучался в ее сердце. Она была твердо уверена, что ни один мужчина не прикоснется к ней, пока Саймон жив. Это ему она не доверяла – не себе.

– Разве ты такая переменчивая? – спросил он. – Я так не думаю, и твои отец и мать тоже так не думают. Я слышал, как тебя обвиняли в упрямстве, а сама ты обвиняла себя в беспечности, но никогда никто не обвинял тебя в склонности к измене.

– Это слишком серьезное дело – отдать свое сердце в чьи-то руки, не в шутку, не на словах, а по-настоящему, – произнесла Рианнон. – Даже если мои намерения никогда не изменятся, минутная беспечность…

– В серьезных делах человек не может быть беспечным, – сказал Саймон, – да и я не придворный хлыщ. Неужели ты думаешь, что мое сердце разобьется из-за какой-нибудь твоей улыбки или лукавого взгляда? Я скорее рассердился бы и дал тебе почувствовать тяжесть моей руки, но настоящей бедой для меня могло бы быть только одно – узнать, что ты больше не любишь меня.

– Да.

Это простое признание все объяснило.

– Значит, это мне ты не доверяешь? – продолжал Саймон. – Что ж, это уже легче.

– Легче?

Он улыбнулся ей:

– Я могу дать тебе гарантии за себя, но как бы я мог гарантировать твою верность? – Он отпустил ее руки и добавил: – Да сними с меня это железо – ужасно жмет, когда я сгибаю колени.

Когда Рианнон наклонилась вперед, чтобы развязать шнурок у него на поясе, Саймон обхватил ее и страстно поцеловал. Сначала они оба не обращали внимания на неловкость положения, в котором находились, но дискомфорт становился все более ощутимым, и наконец Саймон прервал свой поцелуй. Когда металлические штаны были аккуратно сложены поверх кольчуги, он разложил на земле свой плащ, и они уселись на него.

– Мы могли бы быть счастливыми любовниками, – сказала она.

Разогретый поцелуем и признаниями, вытянутыми из нее, Саймон ответил:

– Я, наверное, мог бы быть, потому что я доверяю тебе. Если ты скажешь мне, что будешь моей и только моей, то я поверю тебе и буду доволен. Но как ты можешь быть счастливой? Я ведь уже сказал тебе, что буду только твоим, а ты назвала меня чудовищным лжецом.

– Это была шутка.

– Значит, ты не считаешь меня лжецом?