Вересковый рай

В Уэльсе репутация ведьмы, возможно, и не была слишком опасной. Женщин, сведущих в травах и придерживающихся старой религии, обычно уважали и оставляли в покое, хотя то, что произошло, показывало, что некоторая угроза существовала. Однако если бы шлейф славы колдуньи сопровождал Рианнон в Англии, где старая вера была приравнена к козням дьявола, тогда это было бы действительно опасно, ибо означало, что Саймон не смог бы привезти ее в Роузлинд. Даже без каких-либо обвинений поведение Рианнон считалось настолько странным, что на нее всегда посматривали искоса. Поднять вопрос о колдовстве, даже отрицая его, было бы серьезной ошибкой.

– А что же вы скажете? – спросила Рианнон.

– Правду. Что я не спрашивал Мадога, почему он напал на вас. Что я предполагал, будто он собирался силой жениться на вас, а я был слишком занят выяснением того, что он сделал с вами, чтобы беспокоиться о том, почему он это сделал.

– Но он же сказал вам, не дожидаясь вопроса…

Рианнон замолчала и пожала плечами. Она не имела права обвинять Саймона в том, что он уклоняется от буквальной правды. Она собиралась использовать тот же прием сама, чтобы избежать вопроса о том, ведьма ли она. Тем не менее то, что Саймон быстро сообразил, как правда может быть использована в качестве прикрытия прямой лжи, расстроило ее. Сколько раз он уже делал это? Как часто она сама будет жертвой такого рода «правдивости», если растает и свяжет свою жизнь с его?

Если бы Саймон попросил ее стать его женой, как только нашел ее, Рианнон, слишком ошеломленная от радости и облегчения, немедленно согласилась бы. Важно было ведь не только то, что он нашел ее, но и то, что он так беспокоился о ней, что ее долгое отсутствие заставило его начать поиски. Теперь к ней снова вернулась твердость. Она не обвинила Саймона и ничем не выразила недовольства или презрения к тому, что он собирался делать. На самом деле она даже восхищалась его быстрым умом, изворотливостью, ловкостью, позволившими найти удачный выход из сложившейся ситуации. Но, к сожалению, она и опасалась этих черт его характера.

Ее твердость вернулась к ней как раз вовремя, чтобы спасти ее от нового покушения. Подступив к ней, чтобы снова поднять на руки, Саймон произнес:

– Я не вижу никаких причин, почему начались эти глупые сплетни насчет того, что вы ведьма. Чем больше их отрицать, тем больше те, кто желают верить в это, будут верить. Принц Ллевелин не допустит, чтобы кому-нибудь еще пришло в голову попытаться похитить вас и принудить к браку. Нравится вам это или нет, Рианнон, но вас всегда будут сопровождать, когда вы захотите прогуляться по лесу. Разумеется, – добавил он после короткой паузы, и глаза его лукаво засветились, – вы могли бы согласиться выйти замуж за меня. Тогда уже будет бессмысленно нападать на вас, поскольку ваш отец не уступит обещанное приданое никому другому.

Хотя то, что он сказал, было правдой, и Рианнон знала, что он был бы искренне рад ее согласию, выражение его лица показалось ей несерьезным. Она не видела ни малейшего намека на то, что Саймон считал, будто она должна выйти за него в знак признательности за спасение жизни. Он только шутил, чтобы подсластить горечь, которую, по его мнению, она должна была испытывать, поскольку знал, как дорога ей свобода.

– Мне кажется, проблему можно решить гораздо легче – я просто вернусь домой, – ответила Рианнон, обвив руками шею Саймона и положив голову на его плечо. – Я буду там в достаточной безопасности. У меня нет больше причин оставаться здесь. Я уже нашла ответ на вопрос, который носила в себе.

– Какой же? – удивленно спросил Саймон.

– Я вам уже говорила в тот первый вечер, и вам не понравился мой ответ. Отложим этот вопрос на потом, и я дам вам ответ, который вам понравится. Сейчас я хочу только вас… но не для брака. Если я не могу обладать вами без этих уз, то меня здесь больше ничто не удерживает. Я вернусь в Ангарад-Холл, где если кто и считает меня ведьмой, то не испытывает из-за этого ненависти. И где ни один мужчина даже не заикается о том, чтобы жениться на мне. Там все знают, что женщины из рода Ангарад не выходят замуж.

Саймон замедлил шаг.

– Рианнон, – произнес он нерешительно, – только поэтому вы не хотите стать моей женой? Это традиция вашей семьи? Но традиции когда-то же меняются…

Рианнон размышляла, не стоит ли позволить ему верить в это, но такое притворство подло. Судя по некоторым словам Киквы, она ожидала от своей дочери нормального брака. В конце концов она не ответила прямо, а лишь спросила:

– Саймон, пожалуйста, разве вы не можете принять меня такой, какая я есть? Ведь я отказываюсь не из-за каких-то ваших недостатков. Я должна остаться свободной. Я не могу быть привязанной к кому бы то ни было.

– Я готов предоставить вам свободу, Рианнон, – медленно ответил он. – Я и не знаю, как смог бы удержать вас против вашей воли, да и не хотел бы этого. Но я не понимаю, что вы имеете в виду, говоря, что не можете быть привязаны к кому-нибудь.