Вердикт

– У меня есть, – сказал Джерри. – Пусть каждый напишет на бумажке свое предложение, свернет бумажку так, чтобы никто не узнал, какую сумму он предлагает, а потом мы сложим все вместе и поделим на десять. Таким образом получим среднюю цифру.

– Она будет обязательной? – спросил Николас.

– Нет. Но это позволит нам понять, из чего исходить.

Идея тайного голосования оказалась привлекательной, и все быстро написали на клочках бумаги свои цифры.

Николас, медленно разворачивая бумажку за бумажкой, называл цифры Милли, а та их записывала. Миллиард, миллион, пятьдесят миллионов, десять миллионов, миллиард, миллион, пять миллионов, пятьсот миллионов, миллиард, два миллиона.

Милли произвела подсчеты.

– Общая сумма составляет три миллиарда пятьсот шестьдесят девять миллионов. Делим на десять, получаем среднюю цифру – триста пятьдесят шесть миллионов девятьсот тысяч, – сообщила она.

Еще несколько секунд она возилась с нулями. Лонни вскочил и подошел к столу.

– Вы все сошли с ума, – сказал он достаточно громко, чтобы быть услышанным, и, хлопнув дверью, вышел.

– Нет, я не могу! – воскликнула явно потрясенная миссис Глэдис Кард. – Я живу на пенсию, понимаете? Это хорошая пенсия, но осознать такие цифры мне не под силу.

– Это реальные цифры, – заметил Николас. – На счету у компании восемьсот миллионов, а в акциях – более миллиарда. Расходы на медицинское обслуживание, непосредственно связанное с лечением курильщиков, составили в прошлом году по стране шесть миллиардов, и эта цифра растет год от года. Прибыль четырех крупнейших табачных компаний за прошлый год равна почти шестнадцати миллиардам. И эта цифра тоже имеет тенденцию к росту. Вы полагаете, что наш приговор чрезмерен? Что ж, эти ребята лишь посмеются над каким-нибудь пятимиллионным вердиктом. Они и пальцем не пошевельнут, чтобы что-нибудь изменить, будут делать все, как прежде. Так же подлавливать своей рекламой детей. Так же лгать конгрессу. Все останется по-старому, если мы их не остановим.

Рикки, опершись на локти, наклонилась вперед и через стол посмотрела на миссис Кард.

– Если вы не можете, тогда выйдите и присоединитесь к тем двоим.

– Не надо меня поддевать.

– Я вас не поддеваю. Такое решение требует мужества, понимаете? Николас прав. Если мы не дадим им пощечину и не поставим на колени, ничего не изменится. Это люди без совести.

Миссис Глэдис Кард нервничала и тряслась, казалось, она вот-вот упадет в обморок.

– Прошу прощения. Я хотела бы помочь, но просто не могу.

– Все в порядке, миссис Кард, – попытался успокоить ее Николас. Бедная дама обезумела и нуждалась в дружеской поддержке. Все будет в порядке, если удастся сохранить девять голосов. Нельзя расслабляться, он не может позволить себе потерять ни одного голоса.

Наступила тишина, все ждали, присоединится ли к ним миссис Кард или отколется. Она глубоко вздохнула, подняла голову и нашла силы взять себя в руки.

– Можно мне задать вопрос? – спросила Энджел, глядя на Николаса, словно теперь он был единственным источником мудрости.

– Разумеется, – ответил тот, пожимая плечами.

– Что произойдет с табачными компаниями, если мы вынесем тот суровый вердикт, о котором говорили?

– С юридической, экономической или политической точек зрения?

– Со всех.

Он ненадолго задумался и с готовностью ответил:

– Для начала в их рядах начнется паника. Пойдут круги. Исполнительная власть этих компаний забеспокоится: что последует дальше? Они залягут на дно и станут ждать, обрушатся ли на них новые иски. Им придется пересмотреть свою рекламную политику. Они не обанкротятся, по крайней мере в ближайшем будущем, потому что у них слишком много денег, даже обратятся в конгресс с требованием принять специальные законы, но, полагаю, Вашингтон будет становиться все менее и менее благосклонным к ним. Короче, Энджел, эта отрасль индустрии уже никогда не станет снова такой, какой была до сих пор, если мы сделаем то, что должны сделать.

– Будем надеяться, что когда-нибудь сигареты запретят вовсе, – добавила Рикки.

– Или так, или компании ослабеют в финансовом плане настолько, что не смогут поддерживать производство, – заключил Николас.

– А что будет с нами? – спросила Энджел. – Я имею в виду, не грозит ли нам опасность? Вы ведь сказали, что эти люди следили за нами еще до начала процесса.

– Нет, мы будем в безопасности, – успокоил ее Николас. – Они ничего не могут нам сделать. Как я уже говорил, через неделю они и имен-то наших не вспомнят. Но приговор будут помнить все.

Филип Сейвелл вернулся и сел на место.

– Ну, Робин Гуды, что решили? – спросил он.

Николас пропустил его издевку мимо ушей.

– Итак, если мы хотим сегодня уйти домой, нужно определить сумму возмещения ущерба, – сказал он.

– Я думала, мы уже решили, – удивилась Рикки.

– У нас есть хотя бы девять голосов? – спросил председатель.

– Можно ли поинтересоваться, за какую сумму они должны будут проголосовать? – насмешливо спросил Сейвелл.

– Триста пятьдесят миллионов с небольшим, – ответила Рикки.

– Ах вот оно что! Старая теория перераспределения собственности. Странно, ребята, вы не похожи на кружок марксистов.