Имя персиянки заставило вспомнить о вчерашнем вечере. Лена мгновенно залилась краской смущения. Слава Богу, что ничего такого не произошло, обошлось массажем, а ведь могло. Чертовы вампирши! Одновременно она была им благодарна, понимая, что вчера ей здорово помогли. Надо будет как-нибудь попросить еще раз сделать этот чудный массаж. Но только массаж, ничего больше! А что делала Юкио? Что-то странное, водила над ней руками, а она сходила с ума. Представить себе подобного раньше не могла, удовольствие оказалось столь острым, что молодая женщина при одном воспоминании едва не застонала. Вот тебе и милая девочка, кто бы мог подумать, что японочка такое умеет.
Выпив кофе, Лена отправилась в туалет, имевший столько приспособлений и такого размера, что она до сих пор изумлялась. Вслед за ней внутрь с какой-то стати скользнула Эдна и застыла у входа с обычным для нее непроницаемым лицом.
— Э-э-э… — смущенно протянула Лена. — Мне это… Вы не могли бы выйти?
— Пусть госпожа не обращает на меня внимания. — Датчанка поклонилась. — Госпоже могут понадобиться мои услуги.
— Не понадобятся!
Эдна снова поклонилась, однако не ушла. Да что же это такое?! Опять издеваются?
— Может, вы мне еще и задницу подтирать станете?! — вспылила Лена.
— Если госпожа пожелает, — бесстрастно сказала датчанка, беря в руки рулон туалетной бумаги.
Лена собралась бросить ей в лицо еще несколько обидных слов, предложив сделать что-нибудь совсем уж несуразное, но вдруг с ужасом осознала, что если она сейчас ляпнет что-то, то замороженная девица, ничтоже сумняшеся, сделает. Все сделает. А затем поклонится и спросит, не хочет ли госпожа еще чего-нибудь.
— Извините… — Лена покраснела. — Я…
— Госпоже не за что извиняться, — тем же ровным голосом ответила Эдна. — Любое желание госпожи — закон.
— Пожалуйста, уйдите… — «Госпожа» едва не заплакала. — Я не могу при ком-то…
— Госпожа, мой долг всегда находиться при вас.
— Боже мой… — простонала Лена, поднимая глаза к потолку. — Дай мне немного терпения…
По губам Эдны скользнула почти незаметная улыбка, и она все-таки вышла. Лена поспешила запереть за вампиршей дверь, с облегчением выдохнув. Ну, и как прикажете с ними говорить? Это же ужас какой-то! Сумасшедшие, полностью сумасшедшие.
Когда она, умывшаяся и почистившая зубы, вышла, ее ждал накрытый стол. Далеко не обильный — тосты с джемом, теплое молоко и овсянка. Чисто английский завтрак. Нет, они точно издеваются, сволочи такие. Впрочем, черт с ними, перед тренировкой лучше не наедаться, вот после нее надо будет поесть от души — после сильного физического напряжения ее всегда одолевал голод. Эх, борща бы… С чесночными пампушками. А потом маминых вареников с картошкой, да с луковой зажаркой. Увы. Хотя, стоп! Мама ведь здесь. Что, если попросить ее?
Быстро покончив с невкусным завтраком, Лена метнулась в спальню за мечами и тренировочным кимоно, понимая, что вскоре придет наставник с палкой. Очень не хотелось — больно бьет, зараза. И плевать ему на то, что перед ним женщина, что она не хочет учиться драться, что у нее что-то болит. Да вообще на все ему плевать!
Подобранное по руке Лены оружие вампирши трогать не решались, зная, что запретно. За это любой воин Пути мог и убить, а из их госпожи постепенно делали такового. Это пока она стеснительная и неловкая, совсем скоро станет такой же хладнокровной убийцей, как и японцы с тибетцами.
Проходя через дальние комнаты покоев, Лена услышала чей-то горький плач и остановилась. Опять здесь кто-то плачет… Она осторожно приблизилась. В соседней комнате на диванчике скрутилась какая-то черноволосая девушка. Решив узнать, в чем дело, Лена направилась туда, но ее заставило остановиться появление Сатиа из дверей напротив. Лена осторожно отступила за шкаф, не желая, чтобы та снова кланялась, — надоело. Персиянка взглянула на плачущую девушку и сказала:
— О, вот она где! Ты где шлялась, подруженька?
— Только отпустили… — сквозь слезы выдавила Даяна, Лена узнала ее слегка хрипловатый голос. — Только отпустили…
— Это одна пятнадцатилетняя девочка тебя столько времени пользовала?! — изумилась Сатиа.
— Одна?! — вскинулась критянка. — Да их там больше тридцати было! Твари…
— Ого! — весело вздернула бровь персиянка. — Неужто всех обслужила, подруженька?
— Сука ты! — снова заплакала Даяна. — Сука… Ты не представляешь, чего они со мной творили… А напоследок…
Она глухо завыла, вцепившись в собственные волосы.
— Почему же не представляю? — довольно осклабилась Сатиа. — Помню, как ты со своими сучками над Леей три дня подряд измывалась и что ее делать заставляла. Хорошо помню. По заслугам, подруженька, по заслугам. Побывала теперь на ее месте? Хорошо, может, умнее станешь. Может, не станешь больше над бедной девчонкой так издеваться.
— Сука ты… — глухо повторила Даяна, продолжая рыдать. — Какого хрена я им сделала? За что?!