Вера и мёд

— С праздником… — буркнул Столетов. — Прикройте дверь. Он приподнял третий слева телефонный аппарат, потянул шнур и выключил из розетки. — Вера, я сколько раз говорил: утихните, вы на виду. Вы неоценимый работник, вас любят товарищи, но институт режимный. Я лично поручился перед первым отделом. Зачем этот цирк на собрании?

— Потому что Поспелов тоже лауреат.

— Бывший лауреат. — Лев Петрович нервно повертел штепсель и снова воткнул в розетку. — Ваш муж — предатель. Он предал институт, предал общее дело и сбежал — трусливо, тайком. Бросил товарищей, бросил вас, Поспелова! Ему подарили всё: образование, признание, лабораторию. А чем он отплатил? Стыдный поступок, недостойный учёного! — Лев Петрович стукнул кулаком по столу, выдернул шнур из розетки и откашлялся. — Знаете, Вера, в биологии есть термин: стоговаться. Эрик вам не рассказывал?

— Нет.

— Очень зря. Стоговаться — это когда мышь чувствует, что вокруг ходит лиса или кот. И начинает стоговаться. Закапывается в укромное место, перестаёт бегать, занимается домашними делами — но тихо-тихо, словно её нет. Я вам говорю русским языком: Вера, надо стоговаться. — Столетов указал пальцем вверх. — Вы не понимаете, что я сижу выше всех под Хозяевами, и всё падает на меня? Вы каждый день перезваниваетесь — думаете, никто не знает? Вы не приходите на Ленинскую линейку! — Он схватил со стола лист и помахал им в воздухе.

— Честное слово, из головы вылетело!

— А Мурадович уже рапорт написал! А я теперь обязан реагировать! Что вы улыбаетесь? — Он нервно почесал пышные бакенбарды. — Вера, хотите работать в институте — работайте. Не хотите — пишите рапорт. Хотите лететь за Поспеловым — черт с вами, скатертью дорожка, как говорится. Ещё сами там хлебнёте инфильтрации и обратно попроситесь. Но мне, мне перестаньте создавать проблемы! Их и без вас хватает!

Вера увидела, что у него дрожат руки.

— Вы стали раздражительны, Лев Петрович. Хотите пирозолам? Он помогает расслабиться, у вас же такая нагрузка. А может, вам съездить просканироваться? Вы ж знаете, некоторые интегранты вызывают выброс желчи и дисфорию…

Вера осеклась: она смотрела на бакенбарды Столетова, которые он отращивал с октября. Бакенбарды выглядели солидно, по-профессорски, и Вера вдруг с ужасом разглядела, зачем они: из висков Столетова свисали маленькие крабьи ножки, тонкие и серебристые. Столетов поймал ее взгляд.

— В медпункте есть немного сульфацида, — сказала Вера. — Приходите, будем обрабатывать каждый день, иногда они просто уходят.

— Идите работать, Вера, не морочьте мне голову, — устало ответил Столетов и воткнул телефон обратно в розетку.

В тот же миг аппарат истошно зазвонил, а одновременно в дверь ворвался Мурадович:

— Лев Петрович! — кричал он, выкатывая глаза. — Прорыв под Кисловодском! Какая-то тварь докопалась, семь трупов, двоих утащила под землю!

— Спасатели? Пожарные? — Столетов вскочил.

— Все там! И мои там! Не могли до вас дозвониться!

* * *

Кисловодском называли склад Спецбиотеха, никто не знал, почему. Здоровенный железный ангар примыкал когда-то прямо к зданию второго корпуса. В одну из снежных зим часть ангара рухнула, и зайти из корпуса стало невозможно — только в обход, с улицы. Сейчас здесь стояла толпа.

— А я говорил, нельзя столько органики хранить в одном месте… — говорил кто-то.

— Умник нашелся! Это ещё Поспелов говорил! А толку — где ее хранить-то?

Вера шла за Столетовым сквозь толпу. Внутри ангара царил разгром, словно тут взбесился трактор-механоид — стеллажи повалены, ящики вскрыты, а по центру в полу зиял тоннель почти в рост человека — словно въезд в подземную парковку, вырытый в сырой земле исполинским червем. Дыра уходила вниз и вбок, а рядом стояли испуганные пожарные и спецбригада в химзащите с огнеметами.

— Я не полезу туда с этой зажигалкой, — говорил один из них. — Там семеро моих парней полегло.

— Тихо! — сказал кто-то.

Из дыры послышался далёкий стон.

Столетов, растолкав всех, быстро оценил ситуацию:

— Ты советский человек! Там гибнут твои товарищи!

— А что я могу?! — тот сбросил капюшон химзащиты. — У меня двое детей. Здесь танк нужен!

Столетов открыл рот, но Вера вдруг шагнула вперёд.

— Я пойду! — сказала она. И зашагала вниз по глине.

Через несколько шагов лаз повело вбок, и вокруг сгустилась тьма.

— Эй, — позвала Вера. — Есть кто живой?

Стон повторился. Вера побежала вперёд, привыкая к темноте, и вдруг чуть не споткнулась о человека.

— Помогите… — прошептал он, приподняв голову. — Ноги…

И Вера увидела: ног у него нет по самые колени.

— Держись, — сказала она, схватила парня за ворот куртки обеими руками и потянула назад, к свету. Несколько метров дались ей с трудом, затем пришлось отдышаться. Парень снова застонал.

— Там есть ещё люди? — быстро спросила Вера.

— Нет… Медведь убил всех…

— Медведь? — Вера опасливо глянула в тёмную глубину и снова поволокла человека к выходу.

И когда до поворота оставалось уже немного, сзади послышался хруст щебня и частые-частые шлепки — мягкие, но от них дрожала земля, словно бежала пара слонов. Вера остановилась и обернулась.