Верь. В любовь, прощение и следуй зову своего сердца

На небольшом придорожном указателе нарисована желтая стрелка. Она ведет на грунтовую тропу, которая тянется рядом с дорогой на протяжении примерно пятидесяти ярдов, а затем сворачивает в лес. Вчера вечером, за ужином, Лоик рассказал о традиции желтых стрелок, отмечающих маршрут в Сантьяго, на камнях, деревьях, указателях, тротуарах. Пока ты следуешь за ними, ты знаешь, что находишься на Камино де Сантьяго.

Я делаю глубокий вдох, чувствую, как расширяется моя грудная клетка, и медленно выдыхаю. Начинания – это самые волнующие моменты. Они также и самые страшные. Итальянский турист, который сподвиг меня на это путешествие, рассказал мне свою любимую легенду – индийскую. В ночь перед тем, как Будда достиг просветления, на него напал Мара, бог смерти. Он наслал все, чем владел, – похоть, жадность, гнев, сомнение, страх во всех его проявлениях – на человека, медитирующего под деревом. Безуспешно.

Но даже после того как проиграл, он продолжал появляться на протяжении всей жизни Будды. Каждый раз Будда говорил: «Я вижу тебя, Мара». Вот и все.

Гениальность этого, по словам итальянца, заключалась в простоте. Он назвал страх тем, чем он был, признал его существование, а затем просто позволил ему быть. Это лишило Мару силы, которая в любом случае была иллюзией. В конце концов Маре стало скучно, и он исчез.

До сих пор я не вспоминал эту историю. Забавно, но мне нужно было оказаться в Испании, чтобы оценить то, что я узнал в Индии.

«Я вижу тебя, Мара, – шепчу я. – Я вижу тебя».

Затем я взваливаю свой рюкзак на плечи, затягиваю лямки, застегиваю поясной ремень.

Двадцать пять столетий назад Лао-цзы сказал: «Самое длинное путешествие начинается с одного шага».

Мое начинается на мощеной дороге возле монастыря в горах на севере Испании. Она сворачивает к лесной тропинке, где желтая стрелка указывает в сторону зарослей. Высокие тонкие деревья с белыми стволами тянутся друг к другу, образуя тенистый навес из зелени. Я иду медленно, в непривычном темпе, держа карту в руке, ища стрелки. Звук, производимый моими ботинками на песчаной тропе, теряется в холмах.

В течение часа я никого не встречаю. Неудивительно, учитывая, что к тому времени, как я проснулся, все давно уже ушли. И все же это прекрасно: солнечное утро, прохладный ветерок, запах папоротников и буков, шевеление лямок на плечах, плеск воды в бутылке в моем рюкзаке, разум спокоен, тело движется.

Тропинка идет по лесу до самой деревни Бургете. Затем я оказываюсь на мощеной дороге, вдоль которой выстроились дома с побеленными стенами и ярко-красными ставнями. Два паломника из Ронсесвальеса отдыхают на скамейке через дорогу, их рюкзаки стоят на тротуаре. На шее у них болтаются раковины морских гребешков – символ Камино. Древние паломники носили их с собой, чтобы черпать воду из ручьев и рек. Современные паломники используют их в качестве отличительного знака. Мы машем друг другу, но я к ним не присоединяюсь. Я хочу наверстать упущенное из-за своего позднего старта время и догнать Лоика.

Желтая стрелка на тротуаре указывает в сторону от дороги и вниз по земляной пешеходной тропинке. Небо теперь светло-серое, а облака стали темнее и ближе. Земля на тропе, ведущей в буковый лес, становится мягче. Я снова остаюсь один, пока не слышу гула машин за деревьями, похожего на шум далекого водопада. Вскоре тропинка пересекает мощеную дорогу, на другой стороне которой показывается Лоик, фотографирующий статую Ронсесвальесской Девы.

Он машет мне рукой. Мы подходим к просвету между деревьями, ставим наши рюкзаки на землю, и, как и тогда в автобусе, он достает фрукты и сыр на обед. Этот человек – ходячая корзина для пикника. В отличие от вчерашнего дня, сегодня он вялый, вероятно, с похмелья. Да и я не лучше. Так что мы едим в тишине.

Потом мы лежим на траве и смотрим, как солнце пробивается сквозь облака, пока оно согревает наши лица. Лениво стрекочет сверчок. Не так уж и плохо на этом Камино. Пара новых друзей, легкие пешие прогулки, сиеста – и через семь дней возвращение домой.

«Послушай, Лоик».

«Oui?» [16]

«Насчет вчерашнего разговора о волшебстве. Небольшой вопрос».

«Слушаю».

«Туман расступается перед Шангри-Ла, это я понимаю. Хорошая метафора. Но падение с обрыва – что в этом хорошего?»

Он смеется. «На самом деле, mon ami [17], это самое лучшее. У тебя вырастают крылья».

У этого человека есть ответ на все.

«Слушай внимательно, – говорит он, – это очень важный момент. Ты стоишь на краю обрыва и ждешь, пока у тебя отрастут крылья, прежде чем прыгнуть». Он садится лицом ко мне. «Но жизнь хочет, чтобы ты сначала прыгнул, а потом у тебя вырастут крылья. Будь уверен – они тут же отрастут».

Он поднимает ладонь, затем быстро опускает ее. На лице улыбка.

«Потому что, ну… внизу земля».

«Что-то вроде веры?»

«Так устроена жизнь, – он пожимает плечами. – Я не знаю почему».

«То есть в любом случае, – говорю я, – будь то обрыв или Шангри-Ла, это…»

«Волшебство».