Верь своему ангелу

– Конечно, наш случай не слишком типичен, но мне кажется, что отношение французов к нам постепенно изменяется, причем в лучшую сторону, – заметил Вадим. Он старше всех по возрасту, и Вере кажется, что остальные прислушиваются к его словам, – и дело не только в нас, русских, живущих во Франции, но и в том, что происходит в России. Нет, друзья, здесь расстояние не имеет существенного значения. Как верно подметила восточная мудрость, взмах крыльев бабочки на одном континенте вызывает цунами на другом. После русской революции, лишившей значительную часть французских буржуа сбережений, вложенных в царскую Россию, они возненавидели самых первых русских беглецов, затем к этому подлому чувству добавил масла выход России из войны в восемнадцатом. А если обратиться к событиям, имевшим место в более давние времена, то мы вообще не отыщем среди них ни малейшего повода для проявления теплых чувств к нам со стороны французов. Бонапарт в 1812 году вторгся в Россию, в результате от его великой армии остались одни воспоминания, а в Париж вошли русские казаки. Его племянник Наполеон Третий решил повторить подвиг великого дядюшки и, прихватив в компанию англичан вместе с турками, развязал Крымскую войну, которая, следует заметить, закончилась еще большим позором.

– Это почему же позором? У них на всех углах написано про победу, – возразил Александр.

– Саша, мы никогда не станем даже пытаться опровергать чужие постулаты. Ни в коем случае! Раз так они считают, то, очевидно, так оно и есть. Но вот давай сравним с тобою итоги этих двух великих войн. Дядя прошел огромное пространство от Немана и до Москвы, и что же получил он в конце? Сгоревшую столицу. Но за короткий срок такое расстояние! Почти тысяча километров. А племяш великого императора умудрился затратить на переход от Камышевой бухты до Малахова кургана почти год – это всего на десять верст! и получил за это трофей в виде южной части портового города, и тоже разрушенного и сгоревшего дотла. И когда его защитники перешли на Северную сторону, то на этом война закончилась, и захватчики отбыли восвояси. И в упор я не вижу никакой победы со стороны Франции. Вы простите меня, старика, что я так отвлекся, но я хочу разобраться в тех тайных течениях, что определяют наше положение. Вы заметили, что-то изменилось, нас не только стали замечать, но с нами уже разговаривают и интересуются нашими делами. Чего раньше не было и в помине. Все это явный признак перемен в самой России, она крепнет, и ее начинают признавать, с ней уже торгуют, и никто не собирается с ней воевать, за исключением правда вот Александра и российского военного союза. Извините, Вера, я отвлекся.

Она извиняет, ей уже известно, такие разговоры неизбежны в русской компании. Наконец они перешли к ее вопросу, ради которого они собрались. Речь произносит тот же Вадим.

– Вся загвоздка в вашем предложении, поскольку за ним перемена места проживания. Не подумайте, Вера, что нам в Париже очень хорошо живется. Нет, русскому человеку нигде не может быть хорошо, кроме как в России, если вам кто-то выдаст противоположное, не верьте ему – он врет! Если это, конечно, настоящий русский человек. Скитаний у нас было уже предостаточно, такова уж эмигрантская судьба, вот только последние, кажется, уже семь лет, – Вадим вопросительно смотрит на своих товарищей, а те его поправляют, – нет, говорят уже восемь, мы на одном месте. И как-то все потихоньку утряслось, свыклось. Соседи, чистильщик обуви, продавцы, полицейские, даже собаки одни и те же. И все уже знакомы, как скажем вот этот хозяин кафе. И вот теперь сдвинуться с этого места, уже почти как насиженного, страшновато. Особенно мне, как я уже в возрасте, они-то молодые.

Но и молодые не изъявляют пылкого желания к переезду, и она начинает терпеливо разъяснять ситуацию. Единственное, что она гарантирует, это жилье и приличный заработок. Они хотели бы услышать какие-то конкретные цифры, но их у нее нет, и приходится договариваться о новой встрече.

Их было еще несколько; Вере уютно за этим столиком, ей нравятся спокойные размеренные беседы. О чем бы они ни велись, они неизменно возвращаются к России. Сергей обычно сидит напротив и она время от времени ловит на себе его взгляд и пытается расшифровать его смысл. Но ничего определенного она до сих пор не вычислила. Русская речь за столом – за ней она успела соскучиться, звучит для Веры настоящей музыкой. Она слушает рассуждения своих земляков; мужественные и красивые, прошедшие две ужасные войны, они не жаловались на выпавшие на их долю невзгоды, говорили о них с юмором.

– А вот в Германию я бы ни за что не поехал, – говорит Вадим, – хотя и заманивают туда нашего брата безработного высокими заработками. Чует мое сердце, неспроста Гитлер все свои заводы укомплектовал полными рабочими сменами, и все предприятия военную продукцию гонят. Кажется, ни для кого не секрет, с кем он воевать собирается. Вначале здесь расправится, а затем на Россию двинет, попомните мое слово.