Верь мне!

Она чувствовала себя чистой и освеженной, вода капала с ее влажной одежды. В памяти светилась яркой точкой картина, виденная на берегу, и Элисон совсем не заметила скорпиона, а только почувствовала нарастающую боль от вонзившегося в ее ногу жала — на внешней стороне стопы чуть пониже лодыжки. В ужасе, схватив ботинок, она сбросила каблуком грязно-серую тварь на песчаный пол пещеры. Извивающийся скорпион тщетно пытался впиться в кожу придавившего его тяжелого ботинка. Боль в ноге быстро усиливалась, так что у Элисон не оставалось сил ее терпеть. Надо было что-то делать. Срочно.

Сильно припадая на раненую ногу, ошеломленная самим фактом, что это с ней случилось, Элисон первым делом схватилась за рюкзак. Ее руки дрожали. Стараясь не кричать от нестерпимой боли, она разыскала бинт, армейский складной нож и бутылочку со спиртом. Глаза ее заволокли слезы, но она все-таки сумела извлечь лезвие ножа.

Кожа вокруг укуса затвердела и приобрела синюшный оттенок. Новый приступ боли заставил Элисон задохнуться и чуть не потерять сознание, но она, собравшись с силами, вонзила нож в тонкий чувствительный эпителий и, сделав разрез, припала ртом в ранке, пытаясь в этой неудобной позе высосать яд. Она выплюнула кровь на песок, потом залила рану спиртом и тут же скорчилась в три погибели от нового приступа острой боли. Наконец, ей удалось перебинтовать ногу дрожащими пальцами.

В нескольких футах от нее скорпион упорно продолжал свои усилия, стремясь выбраться из-под тяжелого ботинка. Придя в бешенство, Элисон подошла к нему, хромая. Он больше никуда не убежит и больше никого не укусит! Она взяла пластмассовую мыльницу, чтобы поймать эту тварь. Но мыло прилипло к стенкам. Тогда Элисон вдавила скорпиона в мягкий влажный кусочек размокшего мыла и плотно прикрыла мыльницу пластмассовой крышкой, перевязав сверху резинкой для верности.

Сделав все это, она задумалась — что же дальше? И вдруг до нее дошла вся дикость и нелепость предыдущего поступка. Элисон в ярости отшвырнула мыльницу в сторону и упала на пол пещеры, зарывшись лицом в куртку Джейка, чтобы заглушить свои безудержные рыдания.

После этой эмоциональной разрядки ей полегчало, и, тяжело дыша, но уже успокаиваясь, она решила взять себя в руки. Плачем делу не поможешь. Это она поняла еще три года назад.

— Это ничего не изменит! — сказала она себе вслух. — У тебя были обстоятельства и похуже, вспомни!

По крайней мере, эта проклятая тварь ужалила ее всего один раз. Приступ глухого безудержного смеха, граничившего с истерикой, вырвался из ее груди.

Озябнув в мокрой одежде, она надела носок и ботинок на левую ногу и захромала к рюкзаку. Элисон достала оттуда свой дневник и шариковую ручку.

— Соберись… Ты должна быть спокойной и… разумной… Если хочешь выбраться живой…

Она уселась на большой камень, раскачиваясь из стороны в сторону, стараясь усыпить свою боль.

— Спокойной и разумной, — повторяла она, — спокойной и разумной. Пока он не вернется. Спокойной и разумной…

Она начала свой отчет о происшедшем с ней несчастье:

Укус скорпиона.

Около 4:00 болевой шок.

Сделан надрез. Рана обработана спиртом.

4:30 глупый легкомысленный поступок.

Она опять поскакала на одной ноге к рюкзаку, держа на весу поврежденную ногу. В аптечке она не нашла ничего обезболивающего. Аспирин был в этом случае бесполезен. Ее сердце гулко билось, стараясь справиться с парализующей весь организм болью. Она приложилась к фляжке Зекери, но вспомнила, что алкоголь повлияет на работу сердца, усилит кровообращение, и яд начнет быстрее распространяться по всему телу. Поэтому Элисон снова спрятала фляжку в его рюкзак и прибегла к испытанному средству — элениуму. Расслабляющему и успокаивающему. Он не поможет от боли, но придаст ей спокойствия пережить ее. Запив таблетки водой, она поскакала назад к камню и записала:

Две таблетки аспирина и элениум от боли 4:35.

— Это для Зекери, — повторяла она, выводя буквы потными от напряжения пальцами. — Если ему понадобится узнать, что со мной случилось.

Через полчаса ступня распухла по лодыжку; боль не утихала. Элисон била дрожь, на лице выступила испарина, раскачивание из стороны в сторону не приносило никакого облегчения. Ничего не помогало. Ее силы таяли, из глаз бежали слезы. Она приняла еще таблетку элениума. И снова взялась за дневник, чтобы сделать очередную запись.

— О Боже! — вспомнила вдруг Элисон. — Что говорил полковник Шарп недавно о скорпионах! Укус некоторых смертелен!

Она была близка к панике. Сделай что-нибудь! Нельзя же просто так лечь и умереть! Ее мозг лихорадочно работал. Итак, сейчас уже стемнело. Надо идти на дорогу и поймать машину. Наверняка ей встретятся рабочие, возвращающиеся домой в сумерках.