Верь мне (СИ)

— Не убьет. А ты реши, справедливости хочешь или счастья? Судя по тому, что вы оба до сих пор здесь, мириться вы все-таки хотите. Потерпи немножко, Ликушонок. Он неплохой парень, хоть и с тараканами. А знаешь, как он переживал, что ты его не простишь и Руслана выберешь? А я видел, знаю. И сейчас он злой очень, потому что хоть и считает тебя врушкой, но нужна ты ему. Влюбился он, Лик. Только опять обжечься боится. Иди к нему — будь мудрее. А если сегодня не договоритесь, ей-Богу, я вас завтра не в город увезу, а запру в подвале и не выпущу, пока не помиритесь! Ты же знаешь, я могу.

Глава 25

Арина сегодня одна. Одиноко так, грустно… А вот выйдет Лика замуж, улетит из родного гнездышка и так тихо здесь будет всегда. Нет, хорошо все-таки, что свадьба сегодня не состоялась! Вот улетела б Лика сегодня с Русланом в Испанию — а Арине каково? Сидеть и думать, что потом вернется дочь уже не сюда, домой, а к мужу… Все-таки делить свою кровинку с посторонним человеком Арина, судя по всему, пока еще не готова. Правда, сегодня она самолично вручила дочь Власову… Но его Лика хотя бы любит. Да и о свадьбе с ним ведь речи нет, а уж если и зайдет, то не в его ж конуре им с Ликой жить! Здесь пусть живут. А чтоб теща им не мешала, пусть внуками ее обложат! И Арине тогда будет не так одиноко, и им подспорье. Что-то размечталась… Это все хандра. Конечно, будет все, как хочет Лика. И хотела б она замуж за Руслана — Арина мешать не стала бы.

Сидя на кровати, Арина смотрела, как исчезает солнце за крышами новостроек, и думала о дочери. Лика уже отзвонилась — уверяла, что все у них в порядке. Соврала, конечно — слышала Арина в родном голосе и спрятанные слезы, и тихую боль… О ее ссоре с Максом Арина узнала чуть позже уже от Влада, но тот заверил, что виной всему сущая ерунда, и пообещал, что сегодня же они помирятся. И Арина успокоилась. Потому что Лика, несмотря на ссору, не попросила забрать ее домой. Потому что Макс не сбежал — он все еще там, рядом с ее дочерью. Потому что им действительно многое еще предстоит обсудить, и мелкие ссоры неизбежны, но не так страшны эти ссоры — гораздо страшнее равнодушие. Страшно, когда тебя не слышат и слышать не желают. Страшно, когда мириться не хотят. С остальным можно справиться, и Арина верит: Лика с Максом справятся. Им просто нужно время, и сейчас, когда они далеко, вдвоем, момент для примирения идеальный.

Арина даже немного завидовала им — вот у них с Горским все куда сложнее. Вернее, у нее с Горским: никаких «их» нет и в помине — есть она, одинокая женщина, и есть он. С Ланой своей, молодой и длинноногой… И если бы не дочь, наверняка он бы уже и не вспомнил, с кем делил беззаботную юность и молодость, кому впервые шептал пылкие признания, кого первой привел в свою постель и кого, единственную пока, называл своей женой. Вот что страшно. Ты впускаешь человека в свою жизнь, делишь с ним кров, еду, постель… А потом наступает момент, и вы становитесь чужими. Не общаетесь, не ссоритесь, не миритесь, не интересуетесь. Как будто и не было ничего, как будто ничего не осталось. И незаметны со временем становятся зарубки на душе, только что-то ноет там иногда, зудит и заставляет вспоминать и даже плакать — это как суставы с возрастом, наверно… К непогоде. Или к гостям — черт их знает, эти приметы! Вот припомнилось — а уже в дверь звонят. Арина накинула халат и поплелась в прихожую, искренне надеясь, что это не Лика вернулась.

— Горский?! Ты?! — кутаясь в халат, нахмурилась Арина при виде драгоценного муженька на пороге своей квартиры. Ну точно, примета! Помяни черта, как говорится. — Если ты пришел ругаться, то лучше уходи.

— Нет. Арька, не гони, а?

Он попытался войти, но пошатнулся и невидимой силой был тут же вероломно оттащен назад.

— Ты что, пьян?

— Неважно, — притулившись к дверному косяку, вздохнул Горский. — Я отдаю себе отчет. Аришка, я с миром… Пустишь?

Горский? С миром? Что-то новенькое. Надо запомнить: Горский мирный не только, когда ему что-то надо, но еще и когда пьяный.

— Ну заползай…

Не без помощи Арины добрался бедолага до мягкого, а главное, такого устойчивого, надежного дивана. И, правда, мирный. Кроткий, тихий, молчаливый. И зачем только пришел, если не ругаться? Неужели так выбила его из колеи несостоявшаяся Ликина свадьба? Арина присела перед Горским на корточки, чтоб получше разглядеть такого редкого в своей тихости мужчину.

— Горы-ыны-ыч, — нараспев позвала Арина, — а ты чего так напился, а?

«Горыныч» поднял на нее глаза, а от серых льдинок в них стало не по себе. Ему вот плохо, а она веселится…

— А ты все радуешься? — с тоской спросил Горский.

— Не вижу повода горевать. Или мне нужно оплакивать ваш с Арсеном сорвавшийся семейный бизнес? Ну извини, дорогой…

— Да при чем тут Арсен? Арь, ну что ты мелешь, а? Лика звонила?

Все-таки из-за Лики напился. Переживает он за дочь — искренне, всем сердцем. Да вот только скажи ему сейчас, где она и с кем — где гарантия, что он опять все не испортит?