Верь мне

— Слышу. Пап, не надо ничего, общежития и меня привозить. Я не поеду в Волгоград. Ты сможешь жить с тётей Ниной, ребеночка растить…. А братик или сестричка у меня скоро здесь народится — у Ляли и дяди Вадима скоро появится малыш. Они все — моя семья…

Не в силах больше говорить, Женька осторожно положила трубку на аппарат. Вышла из кабинки, попрощалась с Клавдией, которая стояла за конторкой, прижав руки к щекам — по лицу этой не по годам взрослой девочки Клавдия поняла — что-то случилось….

Женька уже шла по улице, не замечая ничего вокруг, когда Клавдия говорила перезвонившему на коммутатор Сергею:

— Нет её, ушла уже… Серёж, я не думаю, что смогу её вернуть сюда. Ты лучше в другой день перезвони…

Еще раз поняла в тот день Клава Конева, что профессия у неё предполагает умение держать язык за зубами… Опустившись на стул, Клавдия не смогла сдержать слёз, вспоминая полные недетской боли глаза вышедшей отсюда девочки.

Глава 30

Сергей звонил. И в другой день, и позже. Меланья Фёдоровна приходила на переговоры, иногда одна, иногда вместе с Николаем Николаевичем. Женька больше не ходила разговаривать с отцом.

— Жень, ну ты что, разве обиделась так сильно? Отец спрашивал в прошлый раз опять, почему не приходишь. Ему общежитие дали, ремонт делает в комнате, — рассказывала Женьке бабушка, — Сам пока у друга живет на даче. Ждет тебя, хоть поговорить.

— Бабуль, я не обиделась ни на кого. Просто не пойду, не о чем говорить, я всё сказала уже. Не хочу им мешать жить, ты правильно мне тогда сказала — папа еще молодой, ему нужна семья! Тётя Нина неплохая, они с папой ладят, когда меня нет. А мне и с вами тут хорошо, бабуль! А папе я буду открытки на праздники слать, чтоб меня не забыл.

Меланья Фёдоровна вздыхала и не знала, что еще сказать внучке, чьи речи были скорее достойны взрослого человека, а не девятилетней девочки. И не находила бабушка слов, только еле сдерживала слёзы.

— Что, снова не пришла? Обижается? — спрашивал Сергей.

— Серёж, не пришла. Не обижается она, не злится… Больно ей, пойми ты, — негромко говорила в трубку Меланья Фёдоровна, — Ведь ты ей обещал вернуться, сказал: «Верь мне!», и она поверила, ждала… Кто же знал, что всё так повернётся. Ты, сынок, не думай, мы тебя не осуждаем — жизнь она такая, всякое случается. Что ж теперь… Дай Бог, подрастёт наша Женя, поймет тебя, всё и наладится. Сейчас только время и может помочь, что уж говорить.

Сергей понимал всё сам, понимал, что предал он дочку, обманул её, пусть и сам того не желая. Комнату ему в общежитии дали, правда, с трудом. То ли отчаяние в его глазах было так велико, то ли Алексей Леонидович шепнул кому надо о том, что Сергей специалист хороший, но чуть было не уволился из-за жилья. Но генеральный директор, к которому Сергей на приём все же попал, при нём же куда-то позвонил и нетерпящим возражения тоном потребовал решить затянувшийся вопрос.

Чудесным образом комната нашлась, правда в состоянии она была почти не пригодном для жилья. А уж и говорить нечего было о том, чтобы сюда везти Женьку.

— Да и ладно, были бы стены, главное — дали! — хлопнул Сергея по плечу Иван, — У меня инструмент есть, какие надо материалы купим! И всё сделаем, как надо! К новому году дочку привезёшь.

Сергей и думать теперь боялся, что Женька просто-напросто вообще не станет с ним разговаривать и никуда не поедет. Он надеялся, что перед новым годом возьмет неделю отпуска, поедет домой и сможет уговорить дочку.

Разбирая старую разваленную нишу в выделенной комнате, он думал, что всё в его жизни полетело кувырком. Разговор с Ниной, ради которого он ходил к ней на работу перед обедом, тоже не сложился.

— Что, на улице будем всё решать? — надменно спросила Нина, увидев мужчину, — Вечером соберись и приходи к нам, ужином тебя накормим заодно, да и поговорим. Ребятишки про тебя спрашивают, хоть их повидаешь.

Сергей смотрел на женщину и не узнавал, куда делось всё тепло, откуда взялся жёсткий и высокомерный тон и холодный взгляд.

— Я о ребенке пришёл поговорить, а не в гости напроситься. Я тогда, перед отъездом всё тебе сказал, и решения своего не поменяю. Конечно, ребенка своего я признаю, не должно ему без отца расти. Так что, хотим мы оба того, или нет, а договориться нам придётся. Так, чтобы ребенок не страдал, он не виноват ни в чем.

— Нам от тебя не нужно ничего, можешь одолжения не делать. Я двоих одна поднимаю, справлюсь и с третьим.

— Нин, зачем ты так? Никто не виноват, что так всё у нас вышло. Ты не хотела ребенка, я не хотел, но ты сама сказала, нет гарантии на сто процентов… мы оба взрослые люди, и обязаны договориться.

— Я не хочу с тобой об этом говорить на улице! — зло воскликнула Нина, оборачиваясь и глядя, не слышит ли кто-то их разговор, — О чем ты хочешь договориться? Дети в семье должны рождаться, в браке! Так что пока ты сам этого не понял, то не о чем говорить!

Развернувшись, Нина, не оглядываясь, ушла в здание своего предприятия, оставив Сергея размышлять над услышанным.