Вентус

«Чего я хочу?» - снова спросил он себя. И с горечью решил, что это уже не имеет значения.

Армигер глубоко вздохнул и сосредоточил внимание на песке под ногами. Он встроил копии имплантатов Масона в собственные волокна и был готов опробовать их. Сейчас ему этого делать не хотелось, но медлить было нельзя.

В песке пищали, перекрикивая друг дружку, миллиарды голосов: «Крупинка кремния! Крупинка углерода! Кварцевый камушек!» Голоса заглушали друг друга, меняли частоты, изобретая новые способы коммуникации и проверяя их на своих соседях. В каждой песчинке гнездились щупальца нановолокон, которые постоянно зондировали и исследовали ее. Нано пытались понять, где они находятся и что с ними рядом. И они обменивались информацией с соседями.

Они были полуразумны. Более того: они были полуталиентны.

Песчинки обменивались не только информацией. Они размышляли о категории объекта, в котором находились; когда их охватывали сомнения, они придумывали новые категории. Так что песчинки выпевали свои имена, но сама земля, раскинувшаяся вокруг Армигера, сказала: «Песок».

Крупинки сообща создавали интеллект, превосходящий их собственный. Этот интеллект тоже пытался определить, что он такое, и назвал себя песком.

И так продолжалось по восходящей, поскольку песок тоже стремился понять, что его окружает.

Армигер слышал эти тонюсенькие голоса с тех самых пор, как прибыл на Вентус. Сейчас его поразило то, что он не услышал продолжения последовательности рациональных категорий. Песчинка сказала: «Крупинка кварца», земля, на которой он стоял, сказала: «Песок»; а равнина, раскинувшаяся до горизонта, должна была сказать: «Я пустыня!» Так были спроектированы механы.

Но этих слов он не услышал. С увеличением масштаба явления изобретенные языки начинали вытеснять те, что пользовались человеческими категориями. Песок, безусловно, осознавал свою сущность, однако не называл ее пустыней. Это было что-то другое: чуждая людям категория. Армигер никогда не мог расшифровать коды высших сущностей, хотя и уделял им немало внимания, полагая, что именно в них заключается секрет, узнав который, он сможет командовать Ветрами.

Он был прав лишь наполовину. Он слышал Талиенс - безумное изобретение новых разумов, которое лишало людей возможности общаться с высшими Ветрами. Теперь Армигер понял, какое компьютерное противоядие им необходимо ввести. Ветры были больны метаязыком. Встроенный в Армигера божественный разум мог изучить метаязык; более того, он мог изменить его.

Оставалось лишь найти физический механизм для общения с Ветрами. Армигер не знал как. Даже когда он говорил на их частотах, у него не было кодовых ключей, которыми они обменивались и которые постоянно обновляли. Занявшись этим вплотную, он мог уловить парочку кодов то в одном месте, то в другом, но это было все равно что носить воду решетом. Как только он находил ключ, механы меняли его на другой. Как он ни старался, Армигер не мог проникнуть в систему.

Однако имплантаты Джордана каким-то образом справились с этой проблемой. Масон находился внутри системы. Судя по словам Ветров, он сам был Ветром. К счастью для Вентуса, Джордан был слабым передатчиком; он мог влиять только на объекты, расположенные рядом с ним.

Армигер был не столь ограничен. Теперь, когда он обрел голос, он должен научиться командовать целым полушарием. Армигер намеревался сделать Врата Титанов своей крепостью. А пока они не доберутся туда, главная задача - ничем себя не выдать.

И тем не менее ему надо проверить свою власть. Откладывать глупо.

Армигер посмотрел на песок, настроил себя на сущности, сформировавшие этот участок земли, и сказал: - Встань передо мной столбом! Как бы не так…

Ему ничего не удавалось сделать, хотя он бродил по пепелищу до самого рассвета, последними словами ругая упрямые камни и обугленные головешки, которые слышали его, называли себя и упорно отказывались повиноваться.

Армигер, мужчина, не заметил бы таких деталей. Но Меган сразу увидела, едва королева утром вышла мыть свои израненные, кровоточащие руки: она выбросила кольца, символизировавшие королевскую власть.

Очевидно, Гала сняла их вчера вечером, когда пошла рыть могилу. В доме она этого не делала. В платье ее не было карманов. И вот теперь, помыв руки и глотнув теплого бульону, она тихо сидела, словно стараясь стать как можно ничтожнее и незаметнее.

Армигер был не в духе. Почему - Меган не понимала, однако к ней это явно не имело отношения, а потому она не стала зря ломать голову.

Что же касается королевы… В последние годы ничто не могло поколебать самоуверенность Галы. Казалось, воля ее несгибаема, если учесть, как много она изменила в этом мире - и какой ценой. Но сегодня она сознательно отреклась от всего.

Меган несколько раз хотела обернуться и бросить королеве вызов, которого та ждала. И каждый раз останавливала себя. Она понятия не имела, что сказать. Разве что: «Ты сама во всем виновата»? Но это Гала, без сомнения, знала лучше нее.