Венок Брюсову. Валерий Брюсов в поэзии его современников

Как листья ветр, – у Вечности преддверий

Срывает Смерть, что украшало нас;

И в строгий, нелицеприятный час

Я о душе твоей молюсь, Валерий.

О вечной памяти – не здесь, в молве,

На поколений столбовой дороге, —

Но в ждущей нас недвижной синеве,

Но в искони помыслившем нас Боге.

30 ноября 1924

Максим Нетропов

Памяти В.Я. Брюсова

Труженик слова на славу труда

Мысли сверлящей и острой,

Время, безвременье, дни и года —

Гроз и сияния гости.

Гордый в гореньи и мягкий подчас,

В хоре друзей одинокий,

Быстро светильник чудесный погас,

Скошенный болью глубокой.

Снова под знаком беззначным стоим,

Снова волнения, речи,

В юном задоре мы зорко храним

Мудрость заветов предтечей.

6 декабря 1924

Александр Ильинский

Ultimum vale [4]

Валерию Брюсову

К чему поток ненужных слов,

Когда, уйдя в безгранность дали,

Он тленной жизни снял покров

И мы в скрижаль его вписали,

Запечатлев последний миг:

«Ultimum vale» – жуткий крик.

Ты пел всегда про радость дня,

Ты мудрость знал змеи очковой,

Ты шел, в душе своей храня,

Стихов отточенное слово…

И вот теперь покинул нас

Тот, в ком мы мудрость познавали…

Был час девятый… страшный час…

Померкло солнце… скрылись дали…

Смешались в хаос все пути,

И в храме скорби и печали

Звучит «последнее прости».

11 декабря 1924

Сергей Городецкий

Валерию Брюсову

В те годы, в страшные те годы,

Когда в провале двух эпох

Мерцали мертвые эподы

Кошмарами Эдгара По, —

Когда свирелями Вердена

Звенел в поэтовой молве

Закон губительный: из плена

Лети, лети! – Au vent mauvais! [5]

Когда, как мертвых листьев шорох,

Был слог, был звук, был лепет слов,

Зануженных в шаманьих шорах, —

Свое он начал ремесло.

Да. Помним. Заласкать мещане

Хотели бронзу, сталь и медь,

Чтобы от их проржавых тщаний

Гортани гневной онеметь.

Но Врубелем в точнейший контур,

Собой – в законченный портрет

Навеки впаян, – горизонту

Ночному был он – строгий свет.

Кругом на отмели и рифы

Бросались в гибель корабли,

И клювами когтили грифы

Мыс Прометеевой земли.

Кликуши плакали и выли,

Ему свистели в пьедестал

И злобой харкали, – не вы ли,

Кто нынче в гроб ему рыдал?

Он устоял, шальному тропу

Подковой мягкий рот стеснив,

Валун Рутении в Европу

Перегранил – Бореем с нив.

И стал над безднами провала,

На грани берегов иных,

На догоранье карнавала

Смотря с презреньем седины.

И первым смелым из былого

Вошел в огонь, в грозу, в октябрь,

Свое взыскующее слово

С багряной бурею скрестя.

Ушел, испив вино и оцет.

Живет, расплавив миг в века.

Vos morituros nasci docet,

Vos nasciendos evocat. [6]

1924

Николай Захаров-Мэнский

Памяти Валерия Брюсова