Приду и я.
Так через час сойдемся
Мы все у Грациано на дому.
Придем, отлично.
Письмо от Джессики прекрасной было?
Тебе доверюсь я. Она мне пишет,
Как от отца ее мне увезти;
Что у нее есть золото и камни
И что костюм пажа она достала.
Да, если жид попасть на небо может,
Так только из-за дочери прелестной,
И если ей несчастно посмеет
Путь преградить, так только под предлогом,
Что Джессика — дочь гнусного жида.
Пойдем со мной; прочти письмо дорогой.
Мне милая факелоносцем будет.
Увидишь сам. Твои глаза рассудят;
Меж ним и мною разницу увидишь. —
Эй, Джессика! — Не будешь обжираться,
Как у меня… — Эй, Джессика! — Не будешь
Спать и храпеть и рвать свою одежду.
Да что ж ты, Джессика?
Эй, Джессика!
Ты что кричишь? Тебя кричать не просят.
Ваша милость всегда меня бранили, что я ничего не умею без приказания.
Вы звали? Что угодно?
Я, Джессика, сегодня зван на ужин.
Возьми ключи. — Но стоит ли идти?
Зовет не дружба — лесть. Но я пойду,
Из ненависти буду есть: пусть платит
Мот-христианин. — Ну, мое дитя,
Смотри за домом. — Лучше б не ходить мне.
Грозит несчастье моему покою:
Всю ночь мешки с дукатами мне снились.
Сделайте милость, пожалуйте, синьор; мой молодой господин надеется на ваше отвращение.29
Как и я — с его стороны. 30
Там целый заговор; я не говорю, что будет маскарад, но увидите, что недаром у меня в чистый понедельник31 кровь из носу шла с шести часов утра, — а это был как раз тот день, что четыре года тому назад выпал на покаянную среду.32
Как, маскарад? Ну, Джессика, так слушай:
Запрись кругом. Заслышишь барабаны
Иль писк противный флейты кривоносой —
Не смей на окна лазить да не вздумай
На улицу высовывать и носа,
Чтобы глазеть на крашеные хари
Безмозглых христиан; но в нашем доме
Заткни все уши, то есть окна все,
Чтоб не проникнул шум пустых дурачеств
В мой дом почтенный. Ох, клянусь жезлом
Иакова, что мне не до пирушек!
Но я отправлюсь. — Ну, ступай вперед;
Скажи — приду.
Иду, синьор! — А вы, синьора, поглядывайте все-таки в окошко:
Христианин придет сейчас, —
Стоит он еврейки глаз.
Что шут сказал, Агари семя?33 А?
Сказал "прощайте", больше ничего.
Не злой бездельник, но обжора страшный.
В работе — что улитка; спит весь день,
Как кот. А мне не надо трутней в улье;
Так я и уступил его другому, —
Пусть он ему опустошать поможет
Заемный кошелек. Ну, дочь, домой!
Быть может, я сейчас же возвращусь.
Все сделай, как сказал я; да запрись.
Запрешь плотней — найдешь верней —
Пословица хозяйственных людей.
Прощай! Захочет мне судьба помочь —
Отца я потеряю, ты же — дочь.
Вот тот навес, где подождать Лоренцо
Просил нас.
Час его почти прошел.
Не чудо ль, что опаздывает он?
Любовники бегут скорей часов.
О! Голуби Венеры в десять раз
Быстрей летят скрепить пыл новой страсти.
Чем прежних клятв спешат сдержать обет.
Да, так всегда. Кто ж от стола встает
С таким же аппетитом, как садился?
Где конь, чтобы бежал в обратный путь
Наскучивший с таким же пылким рвеньем,
Как начал бег? За каждой вещью в мире
Нам слаще гнаться, чем иметь ее.
Как с юным мотом схож корабль, когда,
Весь в флагах, покидает порт родимый,
Ласкаемый непостоянным ветром!
Как, возвращаясь, схож он с блудным сыном:
Бока помяты, паруса в лохмотьях,
Он порван, смят непостоянным ветром!
Вот и Лоренцо. Ну, об этом после.
Друзья мои, простите промедленье.
Не я — дела мои виной задержки.
Когда жену украсть вы захотите,
Я столько ж буду ждать вас. Подойдите;
Живет здесь тесть мой, жид. — Эй! Кто там есть?
Кто вы? Для верности скажите мне,
Хоть клятву дам, что голос ваш я знаю.
Лоренцо я, твоя любовь!
Лоренцо — так; моя любовь — да, верно.
Кого ж еще я так люблю? Но вот что:
Кто знает, кроме вас, что я-то — ваша?34
Бог и твой ум — свидетели тому.
Лови мой ларчик; этого он стоит.
Я рада ночи: вам меня не видно, —
Так я стыжусь наряда моего.
Но ведь любовь слепа, и тот, кто любит,
Не видит сам своих безумств прелестных;
Не то сам Купидон бы покраснел,
Меня увидев мальчиком одетой.
Спустись; ты будешь мне факелоносцем.
Как? Мне самой же освещать свой стыд?
Ах, он и без того уж слишком ясен.
Я буду всем видна, — а мне ведь надо
Скрываться, милый.
Ангел мой, ты скрыта
Прелестнейшим мальчишеским нарядом.
Но выходи!
Ведь ночь уж скоро обратится в бегство, —
А нас Бассанио на ужин ждет.
Я все запру, позолочу себя
Еще червонцами — и выйду к вам.
Клянусь вам клобуком моим35 — она
Язычница, но вовсе не жидовка!