Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов

– У нас нет времени советоваться. Но, если бы я позвонил, они бы с моим планом согласились. Мой дорогой Лонго, – голос графа стал по-отечески теплым и доверительным, – подумайте об очевидных преимуществах нового плана. Первоначально Учелло должен был выполнить работу и исчезнуть. То есть перед властями возникла бы первостепенная задача поймать убийцу. Сколько суеты, ненужной, потому что задача невыполнима. А так первая часть плана остается прежней. Учелло стреляет и спокойно отбывает куда надо, а убийцу застают на месте преступления. Учтите, стрелять он будет отсюда, из этой комнаты, и я уже примирился с грядущими неприятностями. Вы превратитесь в героя, покаравшего убийцу. Выглядеть это будет так: вы услышали выстрел и вбежали в комнату. Увидели Мерсера с винтовкой. Он направил ее на вас, и вы его застрелили. Мерсер ничего не скажет в свою защиту. Мертвые, как известно, не говорят. К тому же у него найдут в кармане конверт с деньгами. Плата за убийство. И не подкопаешься. Я с ним незнаком, вы тоже. Никто ничего не заподозрит. И с Мерсером все равно не надо было разбираться. А в этом случае необходимость отпадает. Не возражайте против роли героя.

Лонго рассмеялся:

– Если бы у меня даже и были какие-либо возражения, вы бы нашли доводы опровергнуть их.

– Надеюсь, вы не сочувствуете Мерсеру?

– Нет.

– Когда власть в стране окажется в сильных руках и мы избавимся от этой убогой демократии и угрозы пролетарского рая, вас не забудут. Можете быть уверены.

Лонго закурил, выпустил дым.

– Понимаю. Однако неприятно убивать беспомощного человека.

Граф махнул рукой.

– Мерсер не беспомощный. Настырный и противный проныра. Я уверен, при случае он бы пристрелил вас и не поморщился.

Адриана оперлась на поручень лоджии, глядя на залитые лунным светом крыши домов. Сзади угрюмо курил Учелло.

– Ты постоянно упрекаешь меня. Но на сей раз я поступил правильно. Заставил его уехать из города. Он больше не будет нам докучать. Что в этом плохого?

– То, что его зверски избили. Я бы смогла убедить его уехать.

Вспоминать Мерсера, лежащего на пыльном полу разрушенного дома, было для нее мучительно.

– Вероятно. Но ты не посвятила меня в свои планы.

– Ты бы мне не позволил.

– Правильно. Потому что не хочу, чтобы ты ради меня перед кем-то унижалась. – Он подошел сзади и погладил ее плечо. – Дорогая, перестань обижаться. Что случилось, то случилось. Поверь, мне не по душе была эта затея. Мерсер мне даже нравился. Наверное, не такой он глупый, каким кажется.

– Глупый? – удивилась Адриана.

– Отказался от денег.

– Ну, у него свои принципы.

– Какие принципы? Как можно было отказываться от денег и потом возвращаться, зная, что тебя обязательно изобьют? Где здравый смысл?

– Иногда человек совершает поступки, которые не может сам себе объяснить.

Учелло прижал ее к себе.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Он все время утверждает, что Больдеска погиб. Зачем ему это надо?

Он молчал. Ну как ей расскажешь о цене, какую Бориа потребовал заплатить за организацию отъезда?

– Спадони к нему относится с подозрением. Мерсер на плохом счету у полиции.

– Неужели? Даже не верится.

– Да. Так что человек он с двойным дном. – Учелло замолчал, перебирая пальцами цепочку на ее шее. – Давай забудем о нем. – Он медленно обнял Адриану, захватив в ладони груди. – Дорогая, потерпи еще немного. А потом ты приедешь ко мне, и мы наконец будем вместе. Навсегда. И что захотим, то и станем делать. – Он развернул ее к себе, и они слились в поцелуе.

Куранты начали отбивать полночь, а они все стояли, не в силах оторваться друг от друга.

Глава 14

Небольшой светильник на потолке был защищен сеткой из тонкой проволоки. Похожие сетки есть на кладбищах, куда ставят горшки с цветами. Мерсер вспомнил золотистые хризантемы на могиле матери на парижском кладбище Пер-Лашез. В тот день он сильно замерз, устал и вообще был какой-то неприкаянный. Наверное, таким с тех пор и остался.

Мерсер прислушался. Где-то рядом надоедливо капала вода. С трудом повернувшись, он увидел, что вода ручейком стекает по полу в канавку, проложенную вдоль стены. Выяснилось, что он лежит на каменном возвышении вроде помоста, украшенном лепниной. Под голову подложена набитая соломой подушка. Долго держать глаза открытыми было трудно. Прямо над головой на стене росли грибы, бледные, плоские, противные. Мерсер вспомнил, как приехал из Англии на каникулы к матери и насмешил ее. Он считал, что единственные съедобные грибы – шампиньоны. В лесу вокруг виллы, где они тогда жили, мама собирала маленькие розовые грибки, которые называла «прунелли». По вкусу они напоминали устриц. Мерсер закрыл глаза и погрузился в сон.