Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов

Буш снял с полки справочник и сверился с ним. От биржевых инвестиций, земельных владений, сдачи зданий в аренду, закладных, процентов по займам и пожертвований паствы церковь имела ежегодный доход, превышавший двадцать четыре миллиона фунтов. Более двадцати миллионов уходило на зарплаты и стипендии, обновление и реконструкцию храмов, равно как домов священников и другой церковной собственности. Оставалось не так уж много. Но стоило шепнуть по секрету нескольким состоятельным дамам, что жизнь их дорогого архиепископа подвергалась опасности, и полмиллиона можно найти в течение часа. Торговец сделал очень удачный выбор. Никакая огласка невозможна. Боже, трудно даже представить, во что превратили бы такую сенсацию газеты! А сколько голов полетело бы с плеч! По сравнению с этим похищение какого-нибудь посла выглядело сущим пустяком. А он, Буш, вынужден торчать здесь… Но что он мог сделать? Заламывать в отчаянии руки? Наверное, Грандисон прав. Самое время начинать молиться.

Пробило семь часов. Бланш сидела на стуле с высокой спинкой по ту сторону стола, что располагалась ближе к камину. Комната выполняла роль столовой. И стол и стулья были здесь из старого, давно вышедшего из моды красного дерева. В серванте сияло отблесками стекло посуды, отражая свет от красноватых абажуров бра, служивших источниками освещения. В окна яростно ломились дождь и ветер. Миссис Шебридж расположилась ближе к двери. Это была высокая темноволосая женщина с бледным овальным лицом, с которого не сходило выражение спокойной задумчивости. Сам Шебридж сел напротив Бланш. В перчатках он просматривал содержимое ее сумочки.

Ей налили бокал хереса, но по-прежнему не разрешали снять перчаток. Все вещи из сумочки Шебридж вывалил на стол и теперь методично изучал записи в ее ежедневнике, перелистывая страницу за страницей. Бланш была напугана, но не паниковала. Хотя было уже ясно, что она попала в беду… В большую беду. Ей хватало сообразительности, чтобы без лишних объяснений понять многое. Тот мужчина был архиепископом. Ошибиться она не могла. Ошибка состояла в том, что Бланш громогласно сообщила: ей известно, кто он такой. Хотя они бы схватили ее в любом случае. Она слышала о похищениях, совершенных Торговцем. И догадалась, что Эдвард Шебридж скорее всего им и являлся.

Чуть раньше она сидела в этой же комнате под охраной миссис Шебридж, державшей ее на мушке и молча наблюдавшей за ней, пресекая любые попытки Бланш хотя бы начать диалог. Когда вернулся Шебридж, Бланш переполняли гнев и возмущение, но эти чувства были, скорее, делом принципа, чем искренними эмоциями. Причем толку от них не оказалось никакого. Она не представляла, какую линию поведения с этими людьми следует выбрать, и рассказала Шебриджу, что приехала повидаться с ним по поводу возможного устройства кемпинга на его территории. Он выслушал не перебивая, а затем попросил жену налить Бланш хереса, а сам взялся за сумочку.

Сейчас Шебридж молча сидел, отложив ежедневник в сторону и взявшись за телефонную книжку Бланш. Достал отдельный листок, на котором она записала адрес, продиктованный Энгерсом, положил его рядом с собой на стол и продолжил просмотр номеров телефонов. Бланш с тревогой наблюдала за ним. Каждое его движение выглядело точным и расчетливым. В них присутствовала та же неспешная уверенность в себе, какая выделялась главной отличительной чертой его образа в целом. Среднего роста и сложения, почти хрупкий с виду, но то были обманчивые легкость и хрупкость, скрывавшие недюжинную силу. Лицо хорошо загорело, а кожа казалась обветренной и жесткой. В неподвижных чертах не читалось никакого выражения. Лишь однажды Бланш сделала попытку что-то сказать, выразить свое возмущение, да и то лишь для того, чтобы звук собственного голоса немного успокоил ее, но Шебридж покачал головой, хотя его лицо оставалось по-прежнему невозмутимым. И она мгновенно осеклась, почувствовав на себе этот взгляд, как холодный удар в душу, нанесенный со всей мощью его личности. Этот человек, поняла Бланш, с легкостью убьет ее, если сочтет необходимым. Она отогнала от себя приступ страха, перекрыв его волной внутреннего неприятия подобного развития событий. Ради всего святого, Бланш, сказала она себе, не теряй головы и не будь дурой.

Шебридж откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на нее. А потом неожиданно улыбнулся, но, как поняла Бланш, улыбка адресовалась не ей. Он улыбался самому себе. Что-то произошло, изменилось. Бланш уловила эту перемену так же четко, как порой, по необъяснимым причинам, начинала читать мысли других людей. Шебридж принял решение. И не просто принял, а был очень этому рад, потому что его больше не тревожило ее присутствие.

– Значит, вы приехали сюда поговорить о кемпинге для трейлеров? – произнес он. – А когда обнаружили, что нас нет дома, отправились в Чеддар, выпили там чаю и вернулись, чтобы дождаться нас?

– Да. Но теперь мне необходимо объяснить вам еще кое-что…

Он остановил ее движением головы, которое ощущалось как почти физически нанесенный удар.