Венецианская маска

– Мы не были знакомы так хорошо, как тебе говорили, и любви такой большой не было. Она просто забеременела от меня. И мне пришлось. Потом ребёнка она потеряла. Странно, но я был рад этому. А она спятила. Потом я не выдержал, и тогда и подумали, что сельская местность пойдёт ей на пользу. Мы и года тут вместе не прожили. Ну а потом… Ты знаешь, что было.

– Ты убил жену и замял это дело. И стал издеваться над стариком…

–Ты тоже спятила? Никого я не убивал, ты не понимаешь?

– Нет, объясни!

Я подскочила с места, не в силах больше сдерживать себя. Как можно так нагло врать! Он надеется на мою доброту и на то, как он хорош собой? Думает, это сгладит его вину передо мной и перед всеми? Было бы всё так просто…

– Она сама подожгла себя, у неё была истерика. Она страшно смеялась при этом. Другие кричат, просят о помощи, а она смеялась. Она была счастлива… Но, мне ничего не оставалось, как бросить её горящую в пруд, я думал, что так потушу огонь. Но этот огонь, что горел у неё в душе, не потушить водой. Она утонула. Дед её пришёл тогда, когда я уже вытащил её тело из воды. Я сидел склонившись над ней. Я плакал, мне было очень жаль её. Однако, я принял её смерть. Знаешь, что было самым ужасным в её смерти? Она улыбалась. Она улыбалась, когда умирала, и эта улыбка посмертно запечатлелась на её лице…

– Как мне хочется тебе верить! – вздохнула я сокрушаясь.

– Так верь же! Не для этого ли ты меня искала?

Я не могла собраться с мыслями и переварить им сказанное.

– …А маска? При чём тут она?

– Маска? Да ни при чём. Впервые я увидел её у тебя в доме.

– Но один человек, которому она раньше принадлежала, сказал, что помнит тебя, как ты брал её в аренду и не вернул.

– Что? Как ты это разузнала?

Я скрестила руки на груди и встала в позу ожидания объяснений, легонько постукивая носиком туфель.

– Я мог бы не рассказывать…Но ты ведь не отстанешь? – он поднял бровь. А я покачала головой. Я была слишком решительна.

Что кроется за этой маской, какая у неё тайна?

Максим набрал полные лёгкие воздуха и выпалил:

– Я взял её для ролевых игр.

Теперь выдохнул и слегка покраснел, глаза его стали…Что??Ролевых игр…?

Я округлила глаза. Он решил разъяснить.

– Моя последняя любовница любила такое. И я взял её у того парня из театра. Мы встречались с ней в этом доме. А потом всё усложнилось. Смерть жены, обвинения деда, его безумие…И я забыл вернуть. У меня всегда были ключи от этого дома. И ты не знала, но арендодателем твоим тоже был я, как и продавцом. Когда бумаги пришли, я понял, что ты вернёшься сюда. И тоже вернулся. До этого решал дела в Москве.

– Последняя любовница?

– Эмм…Может сейчас не будем об этом? Ладно! – прикрикнул он, сдаваясь под моим надутым взглядом.

– Ну, я не любил её. Жену. И у меня было достаточно других женщин. Конечно, это было после того, как она стала сумасшедшей.

– Теперь эта маска в моих руках.

– Понял. Можешь вернуть её владельцу. Или оставить себе.

– И что я буду делать с ней?

– Лично я не хочу, чтобы между нами было подобное.

Я кивнула. И в миг поняла, что нужно сказать.

– Между нами будет тело.

Максим поднял бровь в знак вопроса.

– Тело между нами.

ПОСЛЕ ТЕБЯ

– Кажется, у меня обгорели пятки!

– Ты так думаешь? Дай-ка посмотрю. Да, они через чур красные!

Боль при ходьбе будет напоминать тебе об этих днях, что мы провели в этом месте.

– Чтобы я помнил их вечно, не обязательно было спалить пятки на солнце! Ты тоже не хочешь уезжать?

–Да,– хмыкнула я.

2 недели, проведённые на Маврикии, дали понять мне, что именно такая жизнь мне по душе. До этого я жила не своей жизнью.

Мы копили на этот отпуск 2 года. С того самого дня, как Максим пришёл ко мне, чтобы рассказать правду. С того самого дня мы не расставались.

Лучшее, что могло произойти со мной – это он. Сколько мы провели нежных и тёплых ночей вместе, сколько встречали яркий рассвет летом и укрывались от холода под одним пледом зимой. Я продолжала писать картины, и перемены в жизни сказались на моём почерке. Кира по настоящему настаивала на том, что мои картины стали более живые и более волшебные. В них было то, чего не хватало раньше. Яркость, свежесть, чудо.

Мы вернулись с двухнедельного путешествия и было сложно свыкнуться с мыслью, что следующая поездка теперь будет не скоро. Максим по прежнему занимался адвокатурой, но дела приходили слишком простые, за них платили мало, а мои картины приносили лишь эстетическое удовольствие – покупать их мало кто хотел, а если и покупали, денег много за них выручить никак не удавалось. Однако, мы не бедствовали. Жили так, что не отказывали себе ни в любимой еде, ни в развлечениях. Часто ходили в кино, ездили на концерты и изредка путешествовали по России.