Венецианская маска

Яростно кляня ультиматум, граф Пиццамано испугал Марка-Антуана, сообщив ему, что государственным инквизиторам известно о пребывании Камиля Лебеля в Венеции. Ультиматум, на котором стояла его подпись, считалось, был вызван событием предыдущей недели с Рокко Терци. Поскольку с тех пор прошло недостаточно времени, чтобы связаться с Парижем, стало ясно не только то, что Лебель находится в Венеции, но и то, что он действует по своей собственной инициативе. Его ультиматум был воспринят как злонамеренный жест представителя ярых якобинцев.

Такое толкование дало Марку-Антуану понять свой просчет, заключающийся в упоминании о перехваченном письме императрице России. Но он решил не придавать этому значения.

Светлейшая склонила в рабской покорности свою некогда гордую голову. Она проглотила обиду, подчинившись французскому ультиматуму, и Людовик XVIII отправился из Вероны в свои скитания.

Он уехал не без соответствующих гневных высказываний, которые были явно ниже достоинства принца. Этот случай является иллюстрацией того, что соотношение выгод может проявиться в выполнении взятых обязательств. Вместо благодарности за оказанное гостеприимство, он выразил лишь возмущение тем, что Венеция была орудием Бонапарта. Он потребовал, чтобы имя Бурбонов было вычеркнуто из Золотой Книги Светлейшей и чтобы комплект вооружений, подаренный Венеции его предшественником Генрихом IV, был возвращен ему. То были ребяческие требования, и так они были и восприняты. Однако, они увеличили чувство стыда и позора в Сенате.

Не прошло и недели, а Марк-Антуан был поддержан ясным приказом предъявить именно такой ультиматум, содержавшимся в депеше Лальманту от Директории; так что мнение посла о кристальном якобизме Лебеля было теперь подкреплено возросшим уважением за его проницательность и предвидение.

Некоторым облегчением Марку-Антуану было то, что проблема, связанная с виконтессой, решилась ходом событий. Во-первых, разоблачать ее сейчас было бы в конечном счете опрометчиво ввиду подозрения, которое уже пало на него в деле Терци. Во-вторых, предпочтительнее было оставить ее на свободе, потому что, подконтрольная ему, ее деятельность являлась каналом информации.

С началом лета равнодушие венецианских правых к обеим воюющим сторонам стало более заметным. Манин все-таки обуздал раздраженное общественное мнение известием о том, что свежая австрийская армия под командованием генерала Уормсера вот-вот обрушится на Италию. Она пришла в конце июля и, скатившись со склонов горы Балдо, нанесла французам поражение. После этого вера в Империю возросла и Венеция предалась веселью даже несмотря на то, что в середине августа Уормсер, потерпев поражение, в беспорядке отступал к Тиролю. Колеблющиеся говорили об австрийских победах на Рейне и о стойкой обороне Мантуи, не без основания утверждая, что Бонапарт скован ее упорством.

Таким образом, за исключением временных страхов и временных подъемов, жизнь в сладострастной Венеции текла обычным порядком, и Марку-Антуану в этом отводилась роль, немногим отличающаяся от взятой им на себя роли английского бездельника.

За эти месяцы его единственное действие в интересах дела, которому он служил, было связано с еще одним разоблачением. Он выпытал у Лальманта, что был найден преемник в деле Терци, который вновь составлял карту каналов. Когда Марк-Антуан попытался узнать что-нибудь о личности этого преемника, Лальмант покачал головой:

— Позвольте мне сохранить это в тайне. Если произойдет несчастье, я не смогу вновь совершить глупость, заподозрив вас в неосторожности.

Несчастье не заставило себя ждать. Государственные инквизиторы, в связи с информацией, сообщенной Марком-Антуаном через графа Пиццамано, поручили Стражам Ночи, как называли очную полицию Венеции, поддерживать пристальное наблюдение за всеми лодками, которые рыбачили в непригодных для ого водах между Венецией и материком, и старательно выследить и поймать злоумышленников. После недель терпеливой длительной работы Стражи Ночи, наконец, смогли выследить такую лодку. После операций, которые по-видимому имели противозаконную цель, это судно имело обыкновение отправляться к дому на Гиудессе. Человека, с которым общались лодочники, — благородного по происхождению, но с низким материальным положением, — звали Сатрони.

В это время не только Сатрони был взят по приказу инквизиторов — и удавлен по приговору, как и Терци — но и два лодочника были также пойманы и осуждены разделить его участь. Для Лальманта это печальное событие явилось доказательством опрометчивости его прежних подозрений в адрес Лебеля.

Глава XV. АЛЬТЕРНАТИВА

Марк-Антуан заполнил свой долгий вынужденный досуг развлечениями, которые царили в Венеции даже в те дни. Его видели в театрах и казино, частенько в сопровождении Вендрамина, который по-прежнему брал у него взаймы крупные суммы, когда он появлялся в его поле зрения.