Венец творения в интерьере мироздания

При всех наших грандиозных идеях и высоком самомнении мы скромные существа, повинующиеся законам поведения животных.

Десмонд Моррис. «Голая обезьяна»

Глава 15 «Вы звери, господа!»

Мы сидели в редакционном кабинете и говорили. Я специально запер дверь, чтобы не отвлекаться, и не обращал внимания на периодические подергивания дверной ручки с той стороны. Чуть шипя, мерно крутился диктофон, помаргивая красным глазком.

Это было не интервью. Это было не интервью в прямом смысле слова. Это было, если можно так выразиться, «двойное» интервью — непонятно, кто спрашивал и кто отвечал. Собственно, редакция так именно и задумывала: не Никонов берет интервью у Минкина, и не Минкин — у Никонова, а идет бой двух точек зрения. Ринг. Гонг. Мясорубка. И готовился этот материал потом нестандартно — не одним автором-интервьюером, а нами совместно — мной и Минкиным — по диктофонной расшифровке.

Разговор шел уже два часа, а у меня было такое ощущение, что он только начался. И что стороны только-только успели обозначить позиции. Это было столкновение двух миров. Двух моральных систем. Двух мировоззрений — патриархального и постиндустриального.

Помню, в один из моментов беседы для подтверждения какого-то тезиса я провел параллель между людьми и животными. Это вызвало у моего оппонента бурю несогласия. Он не считал человека животным! Как и многие другие верующие, Минкин проводил между животным царством и человеком резкую принципиальную границу: у человека есть душа, у животных ее нет!..

Говорить с верующими вообще сложно — все равно что манную кашу вилкой жрать: ухватить не за что… Что такое душа? А пёс ее знает! Вот, мол, есть нечто такое, что не является ни телом, ни психикой — «душа» называется. Проверить наличие души экспериментально невозможно. Хочешь — верь, не хочешь — не верь. Подход не научный, не методический, пустой, бессмысленный.

С верующими всегда так. Они постоянно нарушают один из основных научно-методологических принципов познания — принцип Оккама. Его еще по-другому называют «лезвием Оккама». Принцип довольно простой и понятный: «Не умножай сущностей сверх необходимого!» То есть если существует простое объяснение, не имеет смысла придумывать сложное. Если есть достаточная причина для объяснения события, зачем измысливать дополнительные, сверхдостаточные причины?

Почему разбился стакан?… Можно сочинить сказку, что стакан оказался разъятым на осколки по причине того, что сосед-колдун с помощью системы каббалистических заклятий вложил в наш стакан черную отрицательную энергию, взятую у вредной ведьмы Брунгильды, в результате чего карма стакана изменилась и он преждевременно погиб… А можно ответить просто: стакан разбился, потому что упал со стола. Закон всемирного тяготения сработал, как всегда, четко.

Нарушение принципа Оккама уводит нас из строгого мира познания в мир сказок. В общем-то, ничего плохого в этом нет, кроме одного: миром сказок нельзя пользоваться в быту, на практике. А наукой и вытекающей из нее техникой — можно.

Верующие живут в мире сказок. Они постулируют (принимают на веру) множество не вытекающих друг из друга и совершенно ненужных для объяснения мира предположений. Они принимают гипотезу, что существует Бог — некая абсолютная система моральных координат, сверхсущество, хозяин и создатель Вселенной. Вторым пунктом, не вытекающим из первого, верующие предполагают, что Бог — это личность. Далее, они с удовольствием принимают, что Бог — не просто Первопричина Вселенной, но он может активно вмешиваться в дела созданного им мира — это никак не связанное с первыми двумя предположение… Также они предполагают, что Бог их любит… Что он следит за каждым гражданином и воздает… Что у него можно что-то попросить и получить… Что существует душа — некая инфернальная суть человеческой личности, матрица человеческого «Я», которую Бог вкладывает в яйцеклетку в момент проникновения в нее сперматозоида… Что душа бессмертна… Что существует рай… Что существует ад… Что будет Страшный Суд… Что Иисус Христос воскрес… Что он и Сын, и Отец, и Дух Святой в одном флаконе…

Не слишком ли много логически не вытекающих друг из друга, да к тому же еще и принципиально непроверяемых допущений? Воистину, чтобы поверить во все эти навороты сразу, нужно полностью расстаться с собственной критичностью! Мягко говоря…

… Впрочем, я несколько отвлекся от господина Минкина, с которым вот уже второй час беседую в запертом редакционном кабинете. А между тем господин Минкин сильно смеялись, услышав от меня, что человек — это примат. Думаю, он так же весело посмеялся бы, назови я человека хордовым, теплокровным и млекопитающим. Не нравится господам минкиным правда, не хочется им признавать свое плотское и конструктивное родство с животным миром.