Венец проигравшего

Может быть, у моей названой сестры уже вырисовывается в общих чертах свежее оперативно-тактическое открытие?

Я поймал себя на том, что и теперь, конечно, жду от госпожи Солор чудесной палочки-выручалочки, гениальной идеи, которая в пару дней решит проблему войны. Почему жду? Потому что двадцать с лишним лет назад она выдавала их пачками. Однако мне ли не понимать, что в действительности источником идей была не сама Аштия, а её штаб? Мне-то как раз такие милые мелочи отлично известны… Вот и получается, что не столько мне, сколько одной лишь рациональной стороне моего сознания. А иррациональная продолжает ждать чудес. Глупо, но факт.

— Хорошо, — похвалила она моего сына и развернулась ко мне. — Серге, надо поговорить.

— Охотно. Иди, Ярка, отдыхай. Я потом ещё должен с тобой кое-что обсудить. Но это ждёт… Слушаю, Аше.

— Как считаешь, сколько их? Сколько примерно у нашего противника солдат?

— Много. Очень много. Мои разведчики и наблюдатели определяют примерно сто тысяч в первом эшелоне.

— Это не армия, Серге, — и у меня тоже возникает такое ощущение. Действительно, как ты и говорил — целый народ. Вместе с тем (ты и тут определённо прав) о катастрофическом великом переселении речь не идёт. У них, похоже, действительно на родине всё вполне благополучно, они не изгнаны стихийными бедствиями или соотечественниками.

— Рановато предполагать, будто сюда обязательно пришёл целый народ. Понимаю, ты делаешь такой вывод, обнаружив среди них женщин. Но женщины у нас и женщины у них — не одно и то же. Ты уже могла понять, в чём разница между семейными укладами у имперцев и кочевников. Их детей ведь тут нет.

— То, что детей не видно, не значит, что их нет.

— Аипери тебе на что-то такое намекнула?

— Я услышала от неё много важного. И теперь думаю. Сам говоришь — у них главы кланов хоть и управляют, но обычно остаются в тени, опираясь на своих мужчин. Зачем же тогда здесь эта Мэириман? И к тому же с младенцем на руках.

— Эта-то информация откуда?

— Ты невнимательно слушал. Или же у тебя от приближения к женским темам умение понимать напрочь отключается? Пленница обмолвилась. Намёка мне оказалось достаточно.

— Разве ты не могла ложно понять её намёк? Это чужая культура, чужая специфика мышления, чужой взгляд на вещи.

— Ты прав, да. Возможно. Но в любом случае — очень странно. И подход тоже странный. Они вызывали тебя на бой многократно — как командира отряда, как главнокомандующего, как местного правителя. Что за развлечение такое?

— Ну вот, развлечение.

— Забавам не место в завоевательной войне. Там на неё просто не хватает запала, свободных сил, как душевных, так и физических.

— Да вся война по большому счёту одна сплошная забава…

— Что за чушь? Для кого?

— Ну, изначально так и было…

— Изначально у людей не было возможности всерьёз тратиться на что-либо ещё, кроме выживания. И охота, и сбор даров леса, и война, и даже религиозные обряды — от начала времён всё это лишь способ выжить. Только потом, когда бытие стало более уравновешенным, кое-что изменилось.

— Ну, не знаю. Сколько молодёжи, у которой юность в заду играет, рады бы побряцать мечами ради славы и всяких там приключений, молодечества. Им не понять кайфа устроенной комфортной жизни, которая убаюкивает похожестью «вчера» и «завтра» на каждое «сегодня».

— Забава, — раздумчиво повторила Аштия, глядя мимо меня. — Да, забава. Ну, допустим.

— Что?

— Пока ничего. И, значит, тебе, согласившемуся идти на поединки, было неоднократно сказано, что ты умеешь вести себя подобающе, я верно поняла?

— Вроде того.

— Ясно. Что ж… Я с собой захватила нескольких экспертов по тому разделу магической практики, который Генштабу обозначили твои наблюдатели. Они скоро прибудут, я оставила их в Белом распадке с наказом добираться побыстрее, но торопиться в меру. Им надо будет пообщаться с твоими знатоками, но, догадываюсь, что какие-то наметки у них уже имеются.

— Считаешь, у нас есть шанс отыскать подход к этим их кошмарным чародействам?

— Ну, Серге, ты ведь знаешь, что я за маг. Так, крайний минимум по верхам, не более того. Какое суждение я могу высказать? «Может быть» да «предположим».

— Уж практических-то знаний по боевой магии у тебя хватает.

— Тогда честно скажу, что не вижу во вражеских чародействах ничего кошмарного. Даже готова восхититься их искусностью, позволяющей пускать боевое воздействие в ход столь избирательно.

— Я тоже восхищаюсь. Но догадываюсь, что моим людям не очень нравится умирать.

— Умирать не нравится никому. Однако приходится. Всем. И особенно часто — солдатам. Это данность. Кстати, именно тебе следовало бы верить в лучшее, ведь ключ к вражеским заклятиям именно ты, «чистый», нашёл первым. Ирония судьбы.

— Какой же это ключ! Ну, удалось порушить щиты, да и… всё.

— Да-да, я в курсе, что ты совсем не разбираешься в магии. Так и не разбирайся дальше. К чему наводить панику? В том числе и в собственной душе.

— И без того очевидно, что мы им во многом уступаем.