Венера Прайм 3

Чин проигнорировал его и шагнул вперед, чтобы рассмотреть табличку. Она лежала на подушке из красного бархата, сверкая в сходящихся лучах света. Серебристый осколок был отколот от какого-то более крупного куска ударом невообразимой силы, но ничто из того, что случилось с ним за миллиард лет, не оставило на нем даже царапины толщиной в волос. Идеальная поверхность, в которой Чин теперь видел себя, как в зеркале, убеждала его, что это не копия металла или пластика, и когда он подышал на нее и увидел, что его мутное дыхание заслоняет его отражение, он понял, даже не прикасаясь к ней, что это не голограмма. Это была настоящая вещь.

Морланд  по-прежнему изъяснялся со всей яростью на которую был способен:

— Ты, конечно, должен понимать — что даже конденсат твоего зловонного дыхания на этой поверхности делает все, что я сделал сегодня вечером, совершенно бесполезным. Мне придется ждать еще несколько часов…

— Заткнись.

— Я конечно же, не заткнусь, но…

 — Я наводил о тебе справки, Морланд, в Музее человека Аризонского университета, в Нью-Бейрутском Музее уцелевших древностей. — Он поднес желтые факсграммы к лицу Морланда.

Морланд впервые с тех пор, как Чин вошел в зал, замолчал и с опаской посмотрел на факсы. Он не просил их читать:

 — Ладно, Чин. Я презираю твое примитивное поведение, но теперь, по крайней мере, понимаю в чем дело, — сказал он спокойно. — Я хотел бы напомнить тебе, что наказания за клевету прописаны достаточно конкретно в Едином Кодексе законов о защите прав человека и основных свобод.

— Я не собираюсь никому ничего рассказывать о тебе, Морланд, — холодно сказал Чин. — Но ты же на Марсе. — Он кивнул на ближайшую стеклянную стену. — За этой стеной кислорода такой мизер, что и не стоит упоминать. Температура сегодня минус пятьдесят градусов по Цельсию. Наши подающие воздух трубы требуют постоянного технического обслуживания, и время от времени случаются аварии. Если бы это случилось в нашем районе, тебе понадобился бы скафандр — он ведь у тебя с собой, не так ли?

Чин уже заметил, что это не так:

— Нет? Многие посетители совершают эту ошибку — иногда последнюю в их жизни. И даже если у тебя есть скафандр, ты не всегда можешь быть уверен, что он не дал течь. Может быть, ты захочешь внимательно осмотреть свой, когда подойдешь к нему? Надеюсь, ты меня слышишь. У меня нет никакого интереса клеветать на тебя. Я только хочу предупредить.

Чин повернулся к Морланду спиной и вышел из зала. Вернулся в свой кабинет и включил комлинк для связи со штабом патруля. Он не собирался рисковать, собирался  уговорить местных патрульных обеспечить достойную защиту таблички, пока Морланд находится на Марсе. Он набрал две цифры трехзначного номера, когда услышал внизу какой-то шум. Чин, бросив набирать, быстро пошел по коридору к лестнице. Медленно, как можно тише, он спускался по ступенькам, надеясь застать Морланда врасплох. Войдя в холл с нижней ступеньки лестницы, он резко остановился, удивленный тем, что увидел. Он открыл рот, чтобы заговорить, но Дэйр Чин уже произнес свои последние слова в своей жизни.

Прошел час. Суматоха в городе, вызванная преступлением, поутихла. Прошел еще один. Юпитер все еще светил ярко, но станция Марс уже скрылась за восточным горизонтом, следом за ней Фобос выполз из-за края защищающей город арки. С вершины утеса над городом в небо взлетел белый столб огня. 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ВХОД В ЛАБИРИНТ

I

Сон женщины был тем же самым сном, который  так часто одолевал ее прежде, но она никогда не испытывала такой ужас. Черные крылья бились, бились прямо над ее головой. Они вращались, эти лопасти пыточного колеса неслись на нее, угрожали засосать ее. И голоса:

 «Уильям. Она могла бы стать величайшей из нас…»

«Она сопротивляется нашей власти. Она всегда сопротивлялась.» 

«Она еще ребенок. Когда она осознает истину, она все поймет.»

«Сопротивляться нам — значит сопротивляться знанию».

Колесо вращалось, голоса переходили в вой:

«Линда, Линда…»

Из темноты, из центра вращения глаза смотрели, руки тянулись, рты звали:

«Линда, Линда…».

Она билась и отбивалась, но была погружена в какую-то вязкую невидимую жидкость, какую-то эфирную жижу, которая делала ее самые сильные усилия слабыми, а самые быстрые движения медленными:

«Линда, Линда…».

Она почувствовала что проигрывает борьбу, идет ко дну и закричала.

Ее разбудил звук собственного крика.

Она обнаружила, что лежит обнаженная на кровати, в жаркой темноте. Какой-то голый  мужик навалился поперек нее, схватив за руки. Она брыкалась, извивалась и снова кричала.

— Линда, проснись. Пожалуйста, проснись. Это всего лишь сон. Это всего лишь сон. — Его слова вонзались в нее и наконец проникли в сознание. Она обмякла и замолчала. — Узнала его.

И через мгновение она вспомнила, где находится, — на комическом корабле и поскольку она ощущает свой вес, то корабль все еще идет с ускорением.

— С тобой все в порядке?

— Да, — хрипло прошептала она.

Он отпустил ее запястья, приподнялся и присел рядом на кровать:

— Линда, скажи…