Читаем Венедикт Ерофеев и о Венедикте Ерофееве полностью

«Тёпа» (которого я так и не видел) заочно и царственно разрешил мне жить на даче сколько мне взбредет в голову[288]. Вот я сколько мне взбрело в голову и живу. Болотные сапоги есть, и вдоволь опят, и вдоволь тишины. Всю весну и все лето в Абрамцеве вспоминали вас (втроем) чаще, чем ежедневно. Ни у кого из троих, сколько мы ни бились, так и не получилось сносно спародировать картавость Вадима, Мишелев поворот головы набок и классическое белогородское «О-о-о-й». Ну да ладно. Я вас, ребятишки, вот о чем молю: я прочел каталог всего того, что валяется у YMCA-PRESS, у меня занялся дых[289]. Но если все-таки дых перевести, то хотя бы самая малость (ты, Ирина, писала, что это случается и бесплатно, и что дело чаще в «окказиях», а не в плате[290]). Но вот чего бы до зарезу хотелось: . . Антология русской лирики 1890–1920 гг. 1972 г. (с изд<ания> <19>25 г.)[291]. Потом: . Полное собр<ание> соч<инений> не то в 2‐х, не то в 3‐х т<омах>[292]. Потом: . Собрание стихотв<орений> в 2‐х томиках[293]. Да мало ли еще чего (боюсь изнурить перечислением): Заболоцкий под редакцией Струве[294], Вячеслав Иванов под редакцией Д. Иванова и И. Дешарт[295], <19>71–74[296]. Н. Клюев, Сочинения, 1969 г.[297], И. Северянин, все что угодно[298]. Марина Цветаева, все что угодно[299]. Мережковский, Собрание стихов в одном томике[300]. Хлебников[301], Адамович[302],

Мать Мария (все-таки ваша двоюродная бабушка, я б и деду показал)[303]. Мать Мария: «Стихотворения, поэмы, мистерии». 170 стр<аниц>[304]. Да бездна того, что хоцца. Нельзя ли каким-нибудь образом договориться с YMCA-PRESS, чтобы без никаких денег, которые они сулили с будущей весны[305], послали бы какими-н<и>б<удь> посильными путями того же Даниила Хармса («Избранное», 1974 г.)[306], Крученых («Избранное», 1972)[307], не говоря уж об «Остановке в пустыне» Иосифа Бродского[308]. Или там (совершенно уже для нас баснословных, а у них запросто значащихся в Каталоге) мемуаров барона Врангеля[309], «Воспоминаний рус<ского> офицера» Антона Ивановича Деникина[310]. Или даже про<сто?> «Характер русского народа» Лосского[311].

Ну, вот я уже вас изнурил и самым махоньким перечислением. Мне ведь и в самом деле незнакома технология всего вот этого, и с чем соразмерять эти клянчания, тоже не знаю. Как будете в следующий раз писать Яковлевне[312], выкроите там для меня страницу специально об этом вот.

Приканчиваю на этом и еду к Дисе[313]. Меня Галина, уехав на картошку, оставила с одною тридцаткою, богословы помогли мне их пропить[314], может у Диси чего-н<и>б<удь> да обломится. Жму ваши лапы, и обнимаю, и помним неустанно.

В. Ероф.

Мою писульку прочли и просили уточнить[315]:

«принятыми процентами» оказываются 15 процентов (по консультации с людьми, которые не год один используют вот такие услуги)[316].

Еще одно уточнение. Вы напрасно о даче, деде, etc. Мне единственно нужно: крохотный домик шириной в мою длину и длиной в мою ширину с махоньким же участком для цветоводств и земледелий. Если мы сообща наскребем для этого средств, я буду благодарен безмерно[317]. Когда у меня есть кусок земли, я даже и в <спирт(?)>ном не нуждаюсь.

И последнее: наш адрес Флотская, 17, 78. Никаких посредничеств.

Еще раз обнимаю. В. Ер.20/IX.Вадим – Венедикту (открытка[318]). Осень 1978 года

Дорогой Венедикт!

Поздравляем тебя с юбилеем и обнимаем всячески[319]. После весьма весомого успеха книги Moscou sur Vodka парижское издательство «цвет и свет Франции»[320] решило хоть не мытьем, так катаньем, хоть не словом, так фотоискусством доказать, что, дескать, и мы не лыком шиты, и тоже мол лыка не вяжем от Нотердама[321] до Версаля (о чем свидетельствует серия открыток, одну из которых я тебе и высылаю)[322]. По сообщениям бульварной газетки «Франс суар», основными пайщиками этой серии оказались Симона де Бовуар, Эльза Триоле, Жан Поль Сартр, Луи Арагон[323] и ректор Сорбонны (с ним я не знаком, не имел чести быть представленным, а потому и выгнанным)[324]. Но, конечно, куда им! В день твоего сорокалетия обещаюсь исправно опрокинуть чего-нибудь сорокаградусного. Ирка целует тебя и Галину. Привет и поклон тебе от Вик<тора> Нек<расова> и проч<их> людей с «понятием».

Вадим

Венедикт – Вадиму и Ирине. 22 марта 1979 года

22/III-79.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии