Вендетта (СИ)

Бах! Грохот, раздавшийся с улицы, заставил меня подскочить на месте. Надо же читал длинный и довольно нудный отчет Ушакова по первичным дознаниям замешанных в заговоре Бестужева и задремал. А заговорщики хороши, решили пойти проверенным путем: поставить во главе государства Пашку, который еще даже собственное имя выговорить не в состоянии, регентом при нем Машку, которую всегда можно дожать, все-таки, как бы я не любил жену, она у меня далеко не кремень. Маша нежная, теплая и мягкая. Очень уютная и желанная. А с железными леди пускай другие мучатся. Вот уж где квест — проснешься ты утром в своей постели, или уже на небесах. Я двоих таких знаю: Софию Августу и Луизу Ульрику. Мне же адреналина по жизни хватает, и работа не дай Бог никому, и вон, заговоры постоянные, да еще и война у меня все еще идет и просто громадная куча проблем, нуждающихся в решении. Так что в спальне и в детской пусть меня ждет моя Маша, и я буду уверен, что она меня ждет.

Так что ее бы дожали. Может даже жизнью Пашкиной припугнули и организовали какой-нибудь очередной Верховный Тайный совет при ее персоне. Вот ничего нового. Ничего своего придумать не могут, даже обидно за наших заговорщиков становится, честное слово.

Сейчас меня волновала больше всего рабоче-крестьянская реформа, полицейская реформа и что там творится в Москве. Как бы ехать не пришлось в первопрестольную. Война пока замерла. Все чего-то ждали, но мне это ожидание, во время которого мои войска обживаются в Дрездене и Берлине, только на руку. Да и время есть внутренними делами заняться более плотно. А заговорщики, да пошли они, пускай Ушаков ими занимается.

Приняв решение, я отодвинул в сторону бумаги и встал из-за стола, потягиваясь. Все-таки хорошо задремал, вон, уже и затечь успел.

Ба-Бах! Да что там происходит? На нас напали, и я не в курсе? Все сбежали, бросив своего императора на произвол судьбы?

— А я говорю, что это совершенно неприемлемо! — из коридора раздался возмущенный не слишком знакомый голос, быстро тараторящий по-французски. — Это, в конце концов, все же не Венеция. И я не вижу надобности делать из этого города Венецию!

— Но император Петр Великий, закладывая Петербург... — так, а это говорит Брюс, занятый на разработке проекта канализации на примере Петербурга. Я выбрал столицу не случайно — она еще строилась и вполне подходила под хозяйственные эксперименты.

Пример Ораниенбаума показал, что люди к хорошему быстро привыкают. А унитаз, который смывает воду мне на прошлой неделе доработали, честно сперев изначальную модель у англичан. Доработали и притащили, суки, прямо сюда, водрузив позолоченного друга прямо мне на стол. Ох, как же я этих подмастерьев Эйлера благословлял, и по матушке, и по батюшке. Потом, правда, немного остыл, выдал им премию в размере ста рублей, и выгнал вон. А потом пригласил своего управляющего стекольным заводом и спросил, смогут ли они пристроить еще пару цехов — керамических. И показал на чудо, стоящее у меня на столе, с наказом заняться производством вот такого. Про механизм узнать у козлов, которые сейчас, скорее всего, первую премию в первом же кабаке обмывают. Так что, первый шаг к устройству канализаций в городах был сделан. Про села пока даже не заикаюсь, но, хотя, если дворяне привыкнут к нормальному сортиру, живя в городе, то уже вряд ли смогут в родном гнезде снова вазу ночную использовать. Так что, посмотрим, может и за свой счет кое-где облагородят.

Разговоры в коридоре перешли в бубнеж, затем стихли. Я даже поближе подошел, прислушиваясь. За что едва не поплатился, потому что в дверь приоткрылась, едва не заехав мне в лоб, и в кабинет заглянул Бехтеев.

— Что там у тебя происходит, Федор Дмитриевич? — спросил я, отходя от злополучной двери. Бехтеев же, едва не столкнувшись со мной нос в нос, слегка опешил и растерялся, но быстро собрался и отчеканил.

— Д’Аламбер, Брюс и Перроне о чем-то спорят и никак не могут прийти к единому решению. А вы говорили, ваше величество, что они могут прийти к вам с проблемой, ежели в том слишком большая потребность возникнет.

— И что же такого срочного им потребовалось от меня? — я посмотрел на дверь, затем на стол, где, как ни странно закончились все насущные бумаги, а доклад Ушакова я и сам отказался читать. — Ну что же, зови. Приму, коль обещал.

Перечисленные господа долго мялись у порога под моим пристальным взглядом, затем Перроне, а это был его голос в самом начале, заявил.

— Ваше величество, я пришел сообщить, что кое-что в расположении улиц города придется менять. Почва плохая, болотистая. Если мы начнем копать подземную клоаку, то можем получить конфуз. Это очень-очень плохая идея.