Вендетта по-русски

— В субботу в клубе «Ультра» выступает… — Генрих наморщил лоб, вспоминая имя гастролера. — Ну этот, грузин… Не Кикабидзе, другой. Муладзе, что ли?

— Ты собираешься идти в «Ультру»? — ехидно спросил я. — А врач тебе разрешил посещение концерта?

— Все нормально, — отмахнулся Генрих. — Я навел справки. Муладзе не опасен для моего здоровья.

Сложности с посещением ночных клубов возникли у Генриха с пару месяцев назад, когда очередная двадцатилетняя пассия затащила его в «Ультру» на концерт какого-то московского певца, о котором Генрих до того памятного вечера ничего не слышал. Но афиши висели по всему городу, билеты были чертовски дорогими, и Генрих решил что мероприятие достойно его персоны. Он забронирова самый ближний к сцене столик, что едва не закончилось для него трагически. Для Генриха, а не для столика.

Певец, в соответствии с последними тенденциями шоу-бизнесе, оказался сексуально сориентирован совсем другую сторону, нежели большинство мужского населени?

Вдобавок, он оказался чертовски раскрепощенным. И уж во время второй песни, раздевшись по пояс, запрыгнул Генриху на колени, продолжая раскрывать губы и иногда даже попадать в фонограмму. Помимо того, что у юриста не вызвало особой радости само пребывание заезжего певца гомосексуальных радостей на его коленях, гастролер к тому же тянул килограммов на восемьдесят с гаком. И еще от него пахло убийственной смесью женского парфюма и мужского пота. Через минуту такого кайфа Генриху стало плохо с сердцем.

— Я наводил справки, — повторил Генрих. — Этот грузин не прыгает на пожилых юристов, как тигр на антилопу. К тому же я больше не буду садиться так близко к сцене. Одного раза достаточно. Так ты пойдешь? Само собой, с дамами. Я с Полиной, а ты с Лен… — Генрих вспомнил слишком поздно о моем запрете.

Я сделал зверскую рожу и схватился пятерней за левую сторону груди, что одновременно означало сердечную недостаточность от генриховских оговорок и желание вытащить оружие из наплечной кобуры (если бы она была на месте), чтобы как следует шугануть юриста из моей комнаты.

Генрих все понял и махнул рукой на меня и на перспективу совместного проведения субботнего вечера.

Но, как оказалось, ненадолго. Минут через двадцать он позвонил мне из своего офиса и вкрадчиво проговорил:

— Костя, но если ты до субботы помиришься со своей… То тогда давай прошвырнемся в «Ультру», ладно?

Я повесил трубку. Что это еще за слово «помиришься»? Я с ней не ссорился. Мы просто обозвали друг друга всеми мерзкими словами, какие только знали, и разошлись в разные стороны. Я, правда, позже хотел вернуться, потому что вспомнил еще несколько эффектных выражений…

Но вспомнил выражение ее глаз, когда мы последний раз смотрели друг на друга в упор… Нет, спасибо. К таким не возвращаются.

12

В шесть часов вечера я и мой клиент, тот самый ревнивый «номер пять» из списка Генриха, встретились в небольшом кафе в центре Города. Я получил инструкции, фотографию супруги клиента и двести долларов задатка.

Мне надлежало заполучить доказательства супружеской неверности в виде фотографий, аудио, или видеозаписей.

Сам клиент объявил жене, что уехал на две недели в Турцию, но на самом деле засел в одной из городских гостиниц, выжидая моего сигнала, чтобы лично накрыть неверную жену.

— Надеюсь, вы не планируете двойного убийства в состоянии ревности? — сразу спросил я.

— А это посмотрим по обстоятельствам, — мрачно буркнул клиент. На том и договорились.

Час спустя я наблюдал за молодой женщиной, выходящей из косметического салона. Было достаточно заглянуть ей в глаза, чтобы понять — долго работать над этим делом мне не придется. Собственно говоря, одной лишь фотографии этих глаз хватило бы для приступа бешеной ревности у мужа. Просто порнография какая-то, а не глаза. Крутое трехиксовое порно.

Так что в одиннадцать вечера я уже поставил «Оку» у своего подъезда и выключил мотор. Две «полароидовские» кассеты были отщелканы, — а в квартире моего клиента установлены два диктофона — в спальне и в зале. Завтра я собирался поработать видеокамерой, потом отсортировать материал и представить его заказчику. И понаблюдать за его лицом.

Я едва успел войти в квартиру, снять ботинки и убрать в шкаф сумку с фотографиями, как в дверь позвонили.

Я посмотрел в «глазок» и громко сказал:

— Даже и не думай.

Она снова нажала кнопку звонка.

— Возвращайтесь в семью, девушка, — посоветовал я.

Еще один звонок.

— Займитесь чем-нибудь общественно-полезным, в конце концов!

Она снова жмет на кнопку. Наивная, она надеется оказаться более упрямой, чем я?!

— Ну и что тебе нужно? — холодно спросил я, все-таки отворив дверь и глядя на Ленку сверху вниз.

— А войти можно?

Я изобразил на лице глубокое возмущение подобными намерениями.

— Скажи «спасибо», что я открыл тебе дверь!

— Спасибо, — кротко произнесла она, потупив взгляд, и это было словно удар в солнечное сплетение. Весь мой словарный запас, унесло с попутным ветром в Африку.

Я стоял, смотрел и молчал.