Вендетта по-русски

— Я продолжил свою работу, — повторил Абрамов. — Ставки были чересчур высоки, чтобы бросать все и предаваться мести. Только после выборов, когда мы победили, я получил назначение на государственный пост, приобрел массу новых связей, в том числе в спецслужбах… Вот тогда я стал интересоваться, кто были те ублюдки.

— И что вы выяснили?

— То, что я вам рассказал вначале. Про группу ублюдков и ее деятельность. К маю девяносто шестого года они засыпались где-то в Сибири — то ли в Красноярске, то ли где-то рядом… Опять-таки жадность, опять-таки ошибка в расчете. Ими занялись спецслужбы, и огласки это не получило, потому что ублюдки сами были кто из ФСБ, кто из МВД, кто из президентской охраны.

Человек пятнадцать всего. Ездили по стране и вербовали себе помощников в местных структурах. Но правду-то знали только эти пятнадцать. Помощникам вешали на уши всякую лапшу о государственных интересах… А это был обычный рэкет. Так вот, из этих пятнадцати трое сбежали за границу, забрав большую часть денег. Один покончил с собой. Двоих посадили, а остальные… Николая Николаевича отправили в Чечню. Что называется, искупать кровью. А помощников, работавших в регионах, просто поувольняли и взяли подписку о неразглашении. Вот так мне рассказали. В самых общих чертах, без единого имени.

— Имена вам назвал Булгарин.

— Да, он. Прошло уже несколько месяцев, но я все равно обрадовался.

Я-то думал, что он выдаст мне имена главарей, тех пятнадцати. А он назвал одного Яковлева и троих «шестерок». Да к тому же выяснилось, что Яковлев погиб в том же девяносто шестом году. В Грозном. Получалось, что я зря заплатил…

— Но теперь все изменилось, — напомнил я. — Яковлев не просто вернулся живым, он вернулся сильным. Он идет наверх и подчищает за собой. У вас есть кого ненавидеть.

— Правильно подметили, — усмехнулся Абрамов. — Мужчине надо все время кого-то ненавидеть, иначе инстинкт хищника притупляется… Я его ненавижу. Я хочу его смерти. Как и вы, Константин. Как и та женщина, о которой вы говорили. Мне кажется, когда есть такая общность интересов… Иначе говоря, если бы здоровье Николая Николаевича оценивалось в ценных бумагах, я бы не решился сейчас играть на повышение.

— Что мы будем делать? — спросил я.

— Понятия не имею, — Абрамов посмотрел на часы и резко встал из-за стола. — Я же начальник, я просто принимаю решения. А другие люди думают, как эти решения выполнить.

— И кто эти другие люди?

— Мистер Горский ждет вас за дверью, — сказал Абрамов и доброжелательно улыбнулся. — Мне кажется, что наша встреча оказалась весьма плодотворной и закончилась на оптимистической ноте. Всего хорошего, Константин. Меня ждут на пресс-конференции.

Надев маску респектабельного улыбчивого джентльмена, Абрамов вышел из комнаты. Мне почему-то улыбаться не хотелось, хотя я получил практически все, за чем шел сюда. Проклятая человеческая природа. Никогда не бывает стопроцентного удовлетворения.

21

Горский шел по коридору, и гулкое эхо его тяжелых шагов разносилось вокруг, словно штормовое предупреждение перед началом стихийного, бедствия.

Я едва успевал за ним, обреченный разглядывать широкую спину абрамовского телохранителя по пути от комнаты для конфиденциальных переговоров к кабинету самого Горского.

— Заходи, — кивнул Горский, открывая дверь. — Чувствуй себя как дома. У меня дома.

Это меньше всего походило на стандартный офис. Здесь не было компьютера, не было ксерокса и каких-либо аппаратов специальной связи, кроме обычного телефонного аппарата. Зато на стене висела мишень для игры в дартс и календарь, иногда Горский забавы ради отправлял дартс в ягодицу Ирине Салтыковой. На стеллажах вместо папок с деловой документацией пылились стопки всевозможных журналов, а также с десяток в мягкой обложке. На самом почетном месте в кабинете стоял огромный телевизор «Сони».

Горский заметил, что я изучаю обстановку, ухмыльнулся и тяжело опустился в кресло, одновременно взгромоздив ноги в тяжелых ботинках на стол.

— Так вот и живу, — сказал он.

— Почему он называет тебя мистер Горский? — поинтересовался я.

— А вот из-за этого, — Горский кивнул на свои ноги. — Увидел как-то, что я сижу в такой позе, и стал издеваться — мол, ты, Горский, как настоящий американский ковбой. Только коровами от тебя не пахнет. Вот и стал звать мистером. Я думаю, что это не самое хреновое прозвище. Да ты садись… — гостеприимно предложил он. — Раз босс велел нам вместе работать, придется так и делать. Я вообще-то не против. Надоело одному пахать…

— Как одному? — удивился я, присаживаясь на диван:

— У Валерия Анатольевича один телохранитель?

— Ты не понял, — снисходительно произнес Горский. — У него их мешок.