Вендетта по-русски

— Ну, раз вы не из налоговой инспекции, то скажу вам — да, — засмеялся Булгарин. — Сантехника ходовой товар, люди хотят, чтобы у них было красиво не только в спальне или на кухне, но и в сортире. Это и называется цивилизация.

— Надо же, — удивился я. — Такого определения цивилизации я еще не слышал.

— Мое изобретение, — похвастался Булгарин, придя в благодушное настроение, которое я не преминул тут же испортить.

— Не всем вашим знакомым так повезло, — сказал я. — Леонов бедствовал в последние годы своей жизни, Калягин был более удачлив, но до вас ему все равно далеко. Поделитесь секретом? Что надо делать, чтобы стать богатым и известным? — Мне почему-то в голову пришла та дурацкая фраза из интервью с Абрамовым.

— Надо много работать, — ответил Булгарин, сделав деловитое лицо. — Много работать, мало отдыхать. Тогда и придет успех. Паша Леонов вообще ведь не работал, он боролся с винно-водочными изделиями, пытался как можно больше их уничтожить.

— А вы, значит, в это время трудились? — Я понимающе покачал головой. — Двадцать четыре часа в сутки. Это, наверное, универсальный рецепт. Совсем недавно я читал похожие слова в интервью одного известного бизнесмена.

Может, слышали? Валерий Анатольевич Абрамов. Тоже ваш земляк.

Булгарин нахмурился. Потом нажал кнопку на селекторе и проговорил в микрофон:

— Меня ни с кем не соединять. Никого не пускать. Важный разговор.

— Его напряженный взгляд полоснул по мне. — Что вам нужно? Что это за разговоры?

— Все очень просто, — сказал я, — Хочу предупредить вас о возможной опасности. Леонов и Калягин мертвы. Вам может грозить то же самое, пусть даже вы и не общались с ними в последнее время. Дело не в недавних событиях.

Дело в том, что происходило в начале девяносто шестого года. Вас осталось только двое из тех четверых, кого набрал к себе Николай Николаевич.

— Двое? — быстро переспросил Булгарин. — Кожухов еще жив?

— А он должен быть мертв, как остальные?

— Ну… — Булгарин замялся. — Вы говорили про двоих мертвых…

— И про двоих живых, которые могут стать мертвыми. Вам же писал Леонов.

Он еще тогда старался вас предупредить.

— Вы и это знаете? — удивился Булгарин. — Мало ли что Паша писал… У него слишком разыгралась фантазия на алкогольной почве.

— Но он умер. Случилось то, чего он опасался. Вы думаете, что это вам не грозит? Думаете, что расчет за девяносто шестой год вас не коснется?

— Слушайте. — Булгарин становился все более и более серьезным. — А вы-то здесь при чем? Знаете вы много, это я понял. Даже слишком много, но зачем вам это?

— Вдова Леонова наняла меня, чтобы я нашел его убийц, — сказал я, и мне показалось, что на лице Булгарина мелькнула мимолетная улыбка. Потом он справился с эмоциями и все так же серьезно, как раньше, произнес:

— Понятно.

И где вы собираетесь их искать? В Москве?

— Николай Николаевич, — медленно проговорил я, следя за реакцией Булгарина. Я не хотел повторять ошибки, допущенной мною в разговоре с Кожуховым. Я не буду показывать, сколько я знаю на самом деле. Я буду делать многозначительный вид, буду называть имена и фамилии, я скажу, что Леонов рассказал мне все, что только можно рассказать. И посмотрим, что на это скажет Олег Петрович Булгарин, подозрительно процветающий торговец сантехникой.

— Николай Николаевич, — сказал я и уставился на своего визави. Реакция его была куда более сильной, чем я мог предположить. Булгарин навалился грудью на край стола, и его глаза оказались менее чем в двадцати сантиметрах от моих глаз. Тяжелые веки полуприкрывали карие зрачки, отчего Булгарин выглядел заспанным и усталым. Но он не был заспанным, он был более чем взволнован, он требовательно спросил меня:

— Что еще с Николаем Николаевичем?

— Странный вопрос, — сказал я. — Вы сами прекрасно знаете, что с ним. И вы прекрасно знаете, что если у кого-то и есть причины желать устранения вашей великолепной четверки, то этот кто-то — Николай Николаевич. Или люди из его окружения.

Я ждал какой-то реакции от Булгарина, но ее не было.

— Продолжайте, — сказал он. — Я пока послушаю. Понятия не имел, что это все может быть кому-то известно.

— С удовольствием: меня наняла вдова Леонова…

— Ольга?

— Она самая. У нее сейчас процветающий бизнес, большие связи. И она хочет разобраться с теми, кто убил ее мужа и сына.

— Сына? А при чем здесь ее сын?

— Те, кто убил Павла Леонова, заметали следы. И Юра, его сын, попался им под руку. Так что всего уже четыре жертвы — Калягин с женой, Леонов с сыном. Если не хотите оказаться пятым в этом списке — помогите. Мне нужны фамилии: кто еще, кроме Николая Николаевича, мог быть заинтересован в устранении свидетелей?

— А Николая Николаевича вам мало? — Булгарин достал сигарету и закурил, одновременно включив кондиционер.

— Покойникам не мстят, — сказал я.

— А кто вам сказал, что он покойник? — Булгарин был совершенно спокоен, пуская табачные кольца. А вот я встревожился. Мы поменялись ролями.

— Извините? Я правильно понял: вы хотите сказать, что Николай Николаевич не умер?