Вендетта

— Прежде частенько, теперь гораздо реже. Когда волчата были щенками, их приводили сюда играть. Теперь они подросли, но лучшего места для засидки вам всё равно не выбрать.

— Что-то ты хорошо в таких делах разбираешься.

— Как же иначе, с молодых ногтей в лесу. Земли у меня нет, вот хворостом и промышляю. Сколько облав перевидала, боже упаси. Из засидок тоже волков часто стреляли. Место вы хорошо выбрали, а позвольте я вас устрою получше, чтобы удобнее сидеть и обзор хороший был.

— Ступай отсюда. Тоже, нашлась служанка…

— Как прикажете, добрый господин. Водички вам принесу да и пойду себе.

— Какая ещё водичка? — вопросил Буль-Д’Эзьер, но старушонка уже убежала. Вернулась через минуту с небольшим кувшином.

— Родниковая вода, тут источник бьёт целебный, к нему люди ходят лечиться, потому и кувшинчик там стоит. А то на одном вине до ночи ждать тоскливо.

— Кто тебе сказал, что я тут до ночи сидеть собрался? — возмутился маркиз, однако, кувшинчик принял. Отхлебнул глоток. Глаза его вытаращились, лицо исказилось.

— Фу, гадость!

— Ничего, ничего, — захлопотала старуха. — Очень пользительное питьё. Ну вот, уже и спит. Баюшки-баю.

Колдунья за ноги отволокла бесчувственного Буль-Д'Эзьера в сторону, расправила волчью шкуру, уложив её особым образом, и вернула маркиза на место. Подоткнула шкуру, приспособила флягу с вином под правую руку, а ружьё под левую, довольно оглядела свою работу и засеменила в лес, захватив кувшинчик со снадобьем.

* * *

— Я понимаю, господин барон, нехорошо слуге жаловаться на своего благодетеля, но уж больно страшно служить маркизу Д'Эзьеру.

— Что значит, страшно? — спросил барон.

В голосе его звучало недовольство. Слуга не имеет права обсуждать и осуждать сеньора, сколько бы тот ни был плох. Но, то, что барон услышал далее, заставило его замолчать и прислушаться.

— Буль-Д'Эзьер не маркиз, на самом деле он служит дьяволу, по дьявольскому наущению он превращается в волка и творит разбой.

— Ты с ума сошёл? Маркиз он, может, и липовый, но волкам он в прошлом году нанёс ужасный урон!

— Вы это видели? Это кто-нибудь видел? Седая шкура ничего не доказывает, возможно, это его собственная шкура. Есть лишь один способ узнать правду: убедиться в ней самолично.

Барон в сопровождении Жерома вышел на поляну.

— Вот! — свистящим шепотом произнёс слуга.

— И что?.. — барон тоже почему-то говорил шёпотом. — Маркиз спит.

— Глядите внимательней. У него — хвост!

Действительно, из-под вольно раскинувшейся туши маркиза струился мохнатый волчий хвост.

— Стреляйте! — беззвучно скомандовал Жером. — Он проснётся — и всё пропало!

Д'Эстре сорвал с плеча ружьё, насыпал на полку зелья, взвёл курок. Выстрел разорвал полуденную тишину. Собственноручно нарубленная бароном картечь разворотила спящему грудь.

Барон шагнул к убитому, перевернул тело. Никакого хвоста не было, верней хвост был от волчьей шкуры, на которой спал Буль-Д'Эзьер.

— Ты что наделал, негодяй! — закричал барон Д'Эстре. — Ты его убил!

— Это вы наделали, вам и в Гвиану на каторгу плыть. А меня тут и вовсе не было, — тот, кто минуту назад назывался Жеромом, отшагнул немного, глядя пронзительными зелёными глазами. — Выстрел ваш, свидетелей не будет. Мне нет никакого дела до старого волка, которого убил этот мужлан, но месть леса должна состояться, и она состоялась. Неужели вы никогда не слышали по суд над охотниками? Взявший ружьё или силки, должен помнить о нём.

— Убью мерзавца! — взревел барон, хватаясь за охотничий нож, но перед ним уже никого не было, лишь рыжее пятно мелькало меж кустов.

* * *

Островок три туаза длиной и чуть больше полтуаза в ширину с двух сторон омывался ручьём. Барон Д'Эстре сидел на самом большом, тронном, камне и отдыхал душой. Так или иначе, от каторги он сумел отвертеться, хотя сутяги в судейских мантиях пустили его по миру. Замок и бывшая его часть леса перекуплены понабежавшими выскочками, арендаторы платят каким-то нуворишам и с тоской вспоминают время, когда барон Д’Эстре не особо озабочивался размером платы. Наорёт, настучит ногами, а там и скостит недоимку. Только пронырливый Марне, трактирщик, сумел не попасть в кабалу к пришельцам, а сохранить зависимость от барона. Хотя, вся его плата состояла из ежедневной миски луковой похлёбки и возможности ночевать в каморке под лестницей.

И всё же, у барона Д’Эстре оставалось нечто, до чего не дотянулись судейские лапы.

Неподалёку послышался треск кустов и, расплескав ботфортами воду, на островок выбрался господин Абель, новый приказчик, взятый наследниками покойного маркиза вместо выгнанного с позором Жерома.

— Ты что тут делаешь? — потребовал ответа Абель.

— Брысь отсюда, хам! — отрезал барон. — Это моя земля.

— Нет тут твоей земли! По правую руку от ручья лес принадлежит Буль-Д'Эзьеру уже давно, а сейчас мы выкупаем землю и по левую сторону ручья. Так что, убирайся отсюда, пока цел.

В ответ барон Д'Эстре захохотал.

— Ошибаешься, дурень! По правому берегу — твоя земля, по левому, возможно, тоже будет твоя, но тут на острове мои владения, мой майорат. Я тут на трёх туазах буду сидеть и с места не сдвинусь.