Венчанные огнем

Я смотрела на все словно в замедленной съемке. Вот он заваливается на здоровый бок и падает, как сломанный стебель. А рядом нет силы, способной подхватить его, спасти это прекрасное создание природы. Глаза Тера медленно закрываются, в последний миг я успеваю перехватить его взгляд, полный грусти и боли.

Его боль смешивается с моей, усиливая ее и заставляя перелиться через край. Мое пламя вырывается наружу и заполняет сферу, сдерживающую меня и, наконец, разрушает ее. Я стремительно несусь к медленно падающему Теру, а к нему на помощь уже спешит пара наших окровавленных телохранителей, в своей крови или чужой, не знаю, но это уже не важно, потому что они подхватывают его, а я зависаю между ними и драконами.

Во мне горит месть и боль. Его боль и моя слились, а к ним примешался страх. Но боль пересилила, заставила выйти из транса и прохрипеть застывшим, словно мухи в киселе, голосом, от которого у меня самой зашевелились от страха волосы на загривке:

— Я послана богами, чтобы спасти дрийя! Неужели, ты, Черный Арвен, не хочешь, чтобы дух Даирс, наконец, освободился? — В моем голосе взревело пламя и жажда мести: — Я уничтожу любого, кто посягнет на жизнь моего любимого, каким способом — не важно. Как думаешь, дракон, что боги сделают с мерзавцем, покусившимся на их посланца?! Во мне их кровь и плоть, и не тебе решать, кому сегодня умирать! Проваливай отсюда, пока проклятие не легло и на твой народ!

Я блефовала, не в силах сдерживать свое оголодавшее пламя, жадно гудящее вокруг тела. Оно срочно требовало подпитки, а пока не получит своей жертвы, будет грызть меня изнутри.

К моей невероятной удаче, расчет запугать врага сработал: драконы медленно отступили, нехотя развернулись и отправились восвояси. Они улетали тяжело, а некоторые с большим трудом размахивали крыльями, то и дело заваливались на бок. В этой битве досталось всем, и победителей не было.

Усмирив пламя, я повернулась к своим. Восемнадцать дрийя, включая Шервисса, с удивлением и уважением смотрели на меня, затем склонили головы, признавая мою волю. Хриплым, скрипучим голосом я попросила телохранителей опустить потерявшего сознание Тера на землю. Кого-то винить в случившемся нельзя, все воевали, и Шервисс спасал другого. Но я не могла думать ни о ком, кроме Тера. Сейчас меня заботило только его состояние.

Дрожа я коснулась его груди и заплакала от облегчения, услышав мерный и сильный стук сердца. Весь правый бок был опален едва не до костей. Одежда свисала клочьями вместе с кожей. Я начала лечение, сконцентрировав всю силу…

Казалось, живот прилип к позвоночнику от дикого голода, мушки мелькали в глазах, руки горели. Я была на пределе и держалась только благодаря силе воли и желанию видеть Тера живым и здоровым. Я почти лежала на нем, когда открыла глаза и увидела, что его бок покрылся молодой, тонкой, лысой шкуркой. А надо еще Эйниссу с обожженными крыльями помочь.

После лечения второго раненого я провалилась в беспамятство.

Не знаю, сколько я там пробыла, но когда медленно открыла глаза, мысленно уже ожидая кучу неприятностей, неожиданно встретила горячий взгляд лучших в мире синих глаз. Тервишесс ласково провел ладонью по моей щеке, шее — медленно, приятно, нежно. Кое-что изменилось, чуть-чуть, но это отразилось в глубине его взгляда: ушли холод и пустота. Он наполнился теплом, которое мой героический дрийя прятал глубоко в душе.

По моим щекам пробежали слезы, и Тер напрягся, нахмурил черные брови. Чувствуя себя голодной, но до неприличия счастливой я прошептала:

— Я испугалась за тебя! Чуть с ума не сошла! Пожалуйста, будь впредь осторожнее!

Морщинка между бровей Тера разгладилась, он снова нежно коснулся моего лица, ласково прошелестев:

— Хорошо, буду! Я за тебя тоже очень испугался, Юлия, всегда держись позади меня!

Я проказливо улыбнулась, нисколько не веря, что вспомню обещание, если нам, не приведи боги, будет грозить очередная опасность, но кивнула и добавила:

— Хорошо, как скажешь! Тер, дорогой, давай не будем о грустном, а то мне очень кушать хочется!

Лицо любимого озарила, по-другому это чудо не назовешь, мягкая улыбка, преобразившая его в один момент, превратив в озорного мальчишку, каким ему вряд ли довелось побыть.

— Юлия, ты вечно голодная! Но я полностью согласен с тобой. Сейчас мы тебя покормим, маленькая.

И начал отстраняться. А я непроизвольно прижалась к нему всем телом. Тер обнял меня и хрипло спросил:

— Что случилось, маленькая? Чего ты испугалась?

Я шмыгнула носом и честно призналась:

— Ты! Ты меня напугал! Чуть не умер, а я… Я бы без тебя тоже умерла! Боюсь! Я боюсь тебя потерять!

Он зарылся рукой в мои волосы на затылке, потом погладил по спине и, еще крепче прижав к своему стальному телу, прошептал:

— Никогда не потеряешь! Я обещаю! А слово дрийя — закон для него самого! Мой маленький, колючий, упрямый Огонек!

Я знаю, Тер слышал, как я кричала Арвену, что люблю его, но не упоминал.