Вена, операционная система

Все там как-то понаверчено, такой угол, сякой. Круглый купол, готические как бы башенки (церковь была старым новоделом) и еще два вполне высоких шпиля – их не видно, когда идешь по той улице, оттуда видна только часть с куполом, а храм широкий, башни разнесены по сторонам. Часы на башнях каждого шпиля синхронно показывают одно и то же, причем правильное, время. В центре фасада двойная арка, двойной портик или портик и балкон над ним, тоже громадный. Внизу – вход в храм, сверху – белая статуя какого-то по виду итальянца: балахон, тонзура, с младенцем на руках. Точнее – на левой руке. На ладони лежит сначала книга, а уж на ней сидит младенец. С рукой у падре что-то не в порядке, с ладонью – лечили ее, что ли, отчего большой палец – та часть, где большой палец, – сильно отъехала в сторону, а возникшую щель залепили цементом. Еще там в квадратах – мозаики или эмали – разнообразные шестикрылые серафимы. Ангел, лев, телец. Орел. Понятно, евангелистов перевели в серафимы, но вышло немного нескладно: у орла же и свои крылья есть, а тут от него только голова с клювом, а крыльев – переливающихся – тоже всего шесть, а не восемь.

Перед входом в церковь – полоса асфальта и лавочки. Пусто. Жарко, лишь очень легкий ветер, и казалось, что все листья тут сейчас распускаются в реальном времени. Так и есть, к третьему дню в городе листва становилась все плотнее, а тут она еще и сильно пахла. Совершенно пусто, только чуть погодя некий дядька осведомился, проходя мимо: не мой ли это хунд вот тут, неподалеку? Чем-то этот песик (был там песик, гадил на газоне) вызвал его недовольство. То есть, понятно, – самостоятельно, без хозяина гадил. Маленький, сам по себе. Возможно, что это – вопрос прохожего – было выражением печали по гибели цивилизации. Песики теперь гадят где вздумается, не обращая внимания на таблички о том, что тут им это делать ферботтен, а хозяева не собираются за ними убирать, потому что их и в помине нет. Кажется, ощущение того, что все идет не так, было основным в чувствах проходившего господина. Да, нельзя не согласиться, в целом все идет как-то криво и негигиенично.

Конечно, тут не окраина, а просто район, небольшой, но вполне центральный. Площадь, диаметром метров в 150, и никого. То есть она не была такой уж точно круглой, но – такой большой, что казалась круглой. И еще этот круглый купол, конечно, ее организовывал. Получалось – вот есть пространство, которое предложено заполнить собой, и делать это приятно. Люди иногда проходят мимо, но они не мешают заполнять это пространство собой, своим шаром, соразмерным тут площади и зданию.

Это отчетливое ощущение: большой шар – конечно, конкретно я в шар не превратился, но понимал себя примерно так. А тело выходило каким-то, что ли, черенком сбоку. Или вот как пупочка на апельсине. Вряд ли, конечно, тебя в качестве созревшего шара кто-то съест, но тело действительно понималось небольшой козявкой, к шару если и не прилипшей, то остающейся при нем лишь на правах какой-то засохшей связи.

Червяк, засохшая козявка или дыра, сведенная в точку, как попка воздушного шарика, примерно такой пакет. Но все варианты были вполне дружелюбны и не вызвали никакой ажитации: да, вот так, ну и что? Да, лавочка исписана многочисленными словами и отдельными буквами. Например: Yasemin, Yozgat66, Wer her sitzt ist ein H… далее затерто, Leo Wien 1100, Ficker (кроме производного от «ебать/~ся», есть и значение «ублюдок»), а также H+F, причем буквы были полые, то есть – контурные, в H вписано «andan», а в F – «irat». Так что район был отчасти турецким, на краю площади еще и вывеска белым по красному «ATATURK», а уж для чего это заведение – я не выяснил.

Вообще, можно ли турок тут считать мигрантами? Не для того же они столько веков осаждали Вену, чтобы в ней не присутствовать? Наконец просто незаметно вошли. Влияние-то очевидно: и стены против них строили, определяя тем самым план города, и кофе они сюда и вообще в Европу завезли. По виду так вроде чужие, но город-то немного южный, а они отсюда неподалеку. Скорее, они тут дополнительное, но естественное население. Вот в метро, идут трое в темно-зеленых комбинезонах. Две тетки и мужик. Вполне не задумываясь о своем месте здесь, а также об этнической идентификации идут.

Schottentor

Осталась последняя станция, «Stadion». Сюда U2 довели к чемпионату Европы по футболу 2008 года. Можно представить, что там за окрестности. С «Ройманплац» можно доехать до «Пратерштерна», там пересесть на лиловую; но на нее же можно попасть и через «Карлсплац», что я и выбрал. Потому что когда едешь со стороны «Карлсплац», то по пути логично выйти на «Schottentor’е» и выпить кофе, спешить некуда.

Сегодня все еще продолжалось 9 апреля, пятница. Улетать только в понедельник утром, так что у меня будут еще два дня спокойных – уже без всякой цели – хождений по городу. Завтра Нашмаркт работает, да еще с блошиным рынком. В любом варианте: получится сейчас что-нибудь, нет – два свободных дня в городе.